– Вы гордец, Лимас, – сказал он. – Но ничего страшного. Поешьте и ложитесь спать.

В комнату вошел охранник с подносом, уставленным тарелками – сосиски, зеленый салат, черный хлеб.

– Грубовато, но сытно, – сказал Фидлер. – К сожалению, без картошки. У нас временные перебои с картофелем.

Они молча принялись за еду. Фидлер ел с предельной сосредоточенностью человека, подсчитывающего поглощаемое им количество калорий.

Охранники препроводили Лимаса в спальню. Чемодан нес он сам – тот чемодан, которым снабдил его Кифер перед отлетом из Англии. Он шагал между ними по широкому коридору, который вел от центрального входа в глубь дома. Они подошли к большой двустворчатой двери, один из охранников отпер ее и приказал Лимасу войти первым. Тот распахнул дверь и очутился в маленькой барачного типа комнате с двумя койками, креслом и чем-то вроде письменного стола. Все это походило на тюремную камеру. Стены были увешаны фотографиями девиц, но ставни на окнах закрыты. Поставив чемодан на пол, он пошел открыть вторую дверь. Помещение за нею было точной копией первого, но тут стояла только одна койка и на стенах не было фотографий.

– Тащите сюда вещи, – сказал Лимас. – Я устал.

Не раздеваясь, он улегся на постель и через несколько минут уже крепко спал.

Его разбудил охранник, принесший завтрак: черный хлеб и эрзац-кофе. Лимас поднялся и подошел к окну.

Дом стоял на холме, сразу под окном склон круто уходил вниз, но кроны высоких елей возвышались над вершиной холма. За ними удивительно симметрично тянулась в даль бесконечная череда холмов, поросших густым лесом. То тут, то там лесные овраги и пожары образовали узкие просветы, похожие на Ааронову тропу среди чудесным образом расступившегося моря деревьев. Нигде не было ни единого намека на человеческое жилье: ни дома, ни церкви, ни даже каких-нибудь развалин, только грязная желтая дорога, тонкой линией прочертившая долину. Ниоткуда не доносилось ни звука. Казалось невероятным, что такое огромное пространство может быть столь безмолвным. День был холодный, но ясный. Ночью, должно быть, шел дождь, почва была влажной, и весь ландшафт так четко вырисовывался на фоне белого неба, что Лимас различал даже отдельные деревья на самых дальних холмах.

Он неторопливо одевался, попивая противный кислый кофе. Когда он уже почти оделся и хотел было приняться за хлеб, в комнату вошел Фидлер.

– Доброе утро, – приветливо сказал он. – Пожалуйста, завтракайте.

Он присел на кровать. Лимас не мог не признать, что выдержки у него хватает. И дело не в смелости, с которой он вошел, ведь полицейские, конечно, находятся в соседней комнате. Но в повадке Фидлера были упорство и уверенность, которые Лимас заметил и поневоле оценил.

– Вы задали нам весьма интересную задачку, – сказал Фидлер.

– Я рассказал все, что знал.

– Куда там, – улыбнулся Фидлер. – Куда там, далеко не все. Вы рассказали нам то, что помните сознательно.

– Чертовски тонко подмечено, – пробормотал Лимас, отставляя в сторону тарелку и закуривая сигарету – последнюю.

– Позвольте задать вам один вопрос, – с преувеличенной вежливостью человека, предлагающего партию в шахматы, сказал Фидлер. – Что бы вы, как опытный сотрудник разведки, стали делать с той информацией, которую вы нам предоставили?