— Так мне делать-то чего? — уточнил он для ясности.

— Держись в паре-тройке шагов позади, и прикрывай. Мало ли на кого наскочим. Моя-то мелкопулька не всякого зверя возьмёт.

И она побежала. Легко и не слишком быстро. Парень взял тот же темп, зорко поглядывая по сторонам. Пока двигались по открытому месту, ничего, кроме кочек и путающейся в ногах травы ему особенно не мешало. Потом ветки кустов начали хватать за руки. Затем лоб встретился с гибким, но шершавым суком. И, наконец, под ноги буквально бросился пенёк, зацепившись за который, Федька едва не рухнул. Наблюдение за окрестностями, постоянно прерывалась заботами о равновесии тела и целости глаз. Особенно мешали прорывающиеся сквозь просветы в листве лучи ночного светила — они безбожно путали картину, заставляя ошибаться в оценке расстояния.

Когда это, наконец, завершилось, парень взмок не на шутку. Расставаясь с подругой у входа в спальни, с удивлением увидел, что она довольно улыбается.

— Спасибо, Нах-Нах. Ты — настоящий друг, — сказала Мелкая. Показалось, что она его сейчас поцелует. Не-а! Даже не подумала.

— Ну как? — встретил его вопросом Фитиль.

Почудилось? Или другие мальчики тоже не спят?

— Чего как? — невинным голосом ответил Федька.

— Как оно прошло? Ты ж вон как запыхался!

— Ну так всё просто замечательно, — улыбнулся «погулявший», чувствуя непередаваемую радость оттого, что эта лабуда, наконец, завершилась, и можно лечь спать.

Когда он пристраивал голову на подушке, показалось, будто все обитатели комнаты перевернулись на другой бок. Мелкая отомстила не только девочкам.

Последствия эта история имела неожиданные. В следующий банный день Федьку никто из одноклассников не торопил. Даже, показалось, будто парни его нарочно придерживают бестолковыми вопросами и нелепыми просьбами. А ушедший раньше остальных Фитиль вернулся очень быстро, держась за голову.

— Шайкой, — ответил он на молчаливый вопрос повернувшихся к нему соседей по спальне. — И ковшиком добавила.

Федька не спеша поднялся, буквально кожей чувствуя, как теперь уже на нём скрещиваются взгляды.

Медленно подошел и, глядя в перепуганные и виноватые глаза, сказал:

— За такое положено… — однако, взяв себя в руки, спрятал в карманы сжатые до побелевших костяшек кулаки. Как ему казалось, спокойно и зловеще продолжил: — Но я сначала узнаю, что ты говорил и что делал…

Опасаясь самого себя, боясь, что не сдержится и вот-вот наотмашь врежет, крутанулся на каблуках и порывисто двинулся в сторону выхода из спальни. В спину ему раздалось беспомощное:

— Так я не к Мелкой…

Фёдор слегка притормозил, ухватившись за косяк, и окатил Фитиля уничижительным и слегка брезгливым взглядом:

— И что это меняет? — словно по капле выцедив презрительный вопрос, вышел, сокрушенно покачав головой.

Девичья спальня встретила Фёдора заливистым хохотом, переходящим в повизгивание. Растерянный, он стоял посредине прохода и совершенно не знал что делать — стоило ему только открыть рот в попытке произнести извинения, как на всех присутствующих нападала падучая. Даже Мелкая, бросавшая на него виноватые взгляды, не могла оторваться от общего веселья. Наконец на помощь окончательно смутившемуся мальчику пришла Белка — темно-рыжая и веснушчатая оторва с двумя косичками толщиной в руку, едва переведя дух, выдала: