Немного засиделись за монотонной работой, забурчали голодными животами, и Фёкла послала парня на кухню сварить картошечки и отрезать буженинки — кушать захотелось всем, а работа у Федьки спорилась хуже, чем у девчат.

— Ты скажи мне, подруга, чем прыщики вывела. Я уже замучилась подбирать средства от них, — Стебелёк принялась за расспросы, едва за парнем закрылась дверь.

Нинка порозовела но не ответила. И этого оказалось достаточно:

— Так что, свинтус твой тебя уже распечатал! Не, ну где в жизни справедливость и мой принц на белом коне?! — и, спохватившись, продолжила. — А не рано ты сдалась?

Внимательно выслушав продолжительное молчание, Фёкла приободрилась, потом сникла и, наконец, спросила о том, о чём хотела:

— Ну и как оно, это самое? Также, как у Маруськи? Волшебно и неподражаемо, аж слов не находится, чтобы описать?

— Нет. Сначала меня сминают, будто пустой конфетный фантик, потом отбойный молоток и сразу взрыв. Я на полсекунды теряю сознание и быстро убегаю. Чувство такое, словно умерла и родилась снова.

— А это… подготовка, ласки, нежные слова? Он же должен тебя уговорить!

— Мы не в кино, Феклуша. И не в романе. Встречаемся только тогда, когда оба уже не можем сдерживаться — даже минута промедления невыносима. Так что эти уси-пуси нам без надобности.

— Ну ка не крути мне шарики! С чего это вдруг такое совпадение? Нет, понятно, если бы обнимались, нежились — тогда, наверно, да. Можно что-то почувствовать. Но вы же не бываете наедине — никогда не мурлычете, не обжимаетесь.

— Время от времени у парней уровень гормонов в крови становится очень высоким. Таким, что может башню снести. Ну а я научилась этот момент подмечать. Когда Феденька начинает изнывать от нетерпения — вот тут и у меня что-то срабатывает в ответ на его желание. То есть в это же самое время я готова на него наброситься и просто бешусь, если он медлит.

— Слушай, а почему вы не поселитесь вдвоём? Тогда, наверно, это происходило бы ярче, да и в более спокойной обстановке.

— Да ну тебя, — отмахнулась Мелкая. — Куда уж ещё ярче, если получается полный фейерверк! И потом — он тогда каждый день начнёт приставать, а отказывать ему у меня не получится — я же просто таю в его лапищах. А начни он мять меня регулярно — все краски сразу поблекнут. И потом — нам вообще пока нельзя жить взрослой жизнью — мы всё ещё маленькие. Вернее — в разных источниках про это пишут по-разному насчёт того когда уже можно, но вот так уж получилось… — она прервалась, взглянула на подругу и смутилась.

— Ну, Нинка, знала я, что ты рассудочна и коварна, но как ты могла так нечестно поступить с парнем?! Поманила, понимаешь, а теперь отмеряешь ему счастье только по большим праздникам и то напёрстками.

— Редко это бывает, да, словно праздники. Но только не заикалась бы про ты напёрстки. Потому, что этого самого счастья получается куда как поболее — мне в это мгновение кажется, что вот-вот лопну.

Стебелёк некоторое время осмысливала услышанное, потом хохотнула и покраснела:

— Могуч, говоришь, кабаняра твой. Ну-ну, — глаза её подёрнулись мечтательной дымкой. — И куда он пропал с нашей жратвой? Небось пробует кусок за куском, пока ложка по дну не заскребёт.