— Воткнул бы нож в порог… — со сдержанным недоумением ответил он. — С наговором. «Железо холодное, оборони дом от рабы Божьей бабульки, от слова и отдела, отныне и навсегда». Повторил бы три раза, вынул нож. Всего-то делов… А мы тут с Ефремом при чём?

— Дело в том, что за неделю до этих событий, — любезно информировал Перверзев, — бабулька хвастала, будто была на приёме у самого Ефрема Нехорошева. Грозила, что теперь у неё все попрыгают…

— Могла и соврать, — резонно возразил юноша. — Но даже если была! Скажем, продали кому-то молоток, а он этим молотком взял и соседа пришиб. Что ж теперь — того, кто продавал, к суду привлекать? Или того, кто изготовил?

Аргумент был выстроен довольно грамотно, однако логика — логикой, а жизнь — жизнью. Всяк пойманный тобою на противоречии имеет право обвинить тебя в казуистике.

— Это демагогия, — улыбнулся чиновник. — Забирайте ваш конверт… уж не знаю, что в нём содержится…

— Я тоже, — утешил юноша.

— Что ж, это мудро, — одобрил Перверзев. — Короче, берите его, пока я не пригласил свидетелей, и идите, молодой человек, идите, идите… Разговаривать я намерен только с самим Ефремом Поликарповичем.

Посетитель встал, с невозмутимым видом забрал конверт и, не сказав ни слова, двинулся к дверям. Начальник господнадзора ощутил некую растерянность. Вроде бы и выставил, а радости никакой. Ведь ни для кого не секрет, что чиновники, хотя бы и безупречные, питаются отрицательными эмоциями посетителей. Поэтому для них главное не сам отказ, но ответные чувства, возникающие в том, кому отказано.

В данном случае ответных чувств как-то не улавливалось.

Помнится, когда Глеб Портнягин входил в кабинет, приёмная была пуста. Теперь же в ней, кроме секретарши, находились двое: на одном из металлических стульев, выпрямив спину, терпеливо ждала своей очереди худощавая девушка с неподвижным горбоносым лицом индейского вождя, на другом вальяжно расположился дородный породистый мужчина с седеющей львиной гривой, в котором Портнягин узнал известного баклужинского нигроманта Платона Кудесова.

— Как? — дружески поинтересовался нигромант.

— Никак, — известил вышедший. — Ефрема требует.

— Да-а… — негромко, но раскатисто промолвил старший собрат по ремеслу. — Узнаю Поликарпыча. Водкой не пои — дай ученика подставить…

— Что ж вы? — забеспокоилась девушка. — Заходите!

— Только после вас, — галантно пророкотал Платон Кудесов и, дождавшись, когда горбоносая скроется за дверью, доверительно обратился к Портнягину: — Молодая, неопытная… Не знает ещё, что второй по счёту лучше не соваться…

— Провидица какая-нибудь? — спросил Глеб, тоже посмотрев на светлый натуральный шпон двери.

— Да так… В городской библиотеке комнату арендовала, порчу куриными яйцами выкачивала. А желтки, дурашка, сливала в общественный туалет. У персонала, понятно, проблемы со здоровьем начались. Накатали телегу, теперь вот неприятности у девчоночки…

— Знакомая история… Как там Игнат?

— Игнат-то? Ничего… Пока не жалуюсь. Смышлёный парень. О тебе часто рассказывает… Вы ж с ним в одном классе учились?

— Х-ха! Даже за одной партой сидели…