Возбуждения, охватывавшего ее каждый раз при виде крови. Но этот бой не был похож на те, что доводилось ей видеть ранее, будь то во время налетов на прибрежные селения или в морских сражениях. И туг она увидела Конана.

Между киммерийцем и остальными пиратами была основная масса черных, и ему приходилось биться в одиночку. Как он ни сопротивлялся, но волна черных тел накрыла его и потащила вниз. Гигантам не составило бы труда расправиться с ним, но в последний миг варвару удалось увлечь за собой одного из черных, и теперь тело собрата мешало противникам Конана добраться до него. Они пинали и рвали когтями своего же товарища, силясь оторвать его от киммерийца, но тот в отчаянии впился черному в глотку зубами и из последних сил держался за свой живой щит.

Новая атака зингарцев заставила черных ослабить хватку, и Конан сумел, отшвырнув прочь труп гиганта, подняться на ноги. Он восстал, точно из мертвых, залитый кровью и грозный, как сам бог войны. Гиганты, высившиеся над ним, подобно огромным черным теням, тянулись к варвару когтями, разрывали воздух чудовищными ударами. Но он был недосягаем для них, словно обезумевшая от ярости пантера, и каждый взмах его меча сопровождался потоками крови. Ран, полученных им в бою, хватило бы, чтобы лишить жизни троих обычных воинов, но звериная живучесть варвара казалась безмерной.

Его боевой клич вознесся над шумом побоища, и оглушенные, растерянные зингарцы воспряли духом и удвоили усилия, пока треск вспарываемой плоти и хруст ломающихся костей не заглушил крики боли и гнева.

Черные дрогнули и устремились к выходу, и Санча, завидев их, с истошным воплем бросилась прочь. В узком проходе гиганты застряли, и обезумевшие от предвкушения близкой победы зингарцы принялись рубить и колоть их в спину. И когда уцелевшие сумели наконец вырваться из арки, оставляя за собой горы трупов, они в панике разбежались в стороны.

Сражение превратилось в погоню. По заросшим травой дворам, по сверкающим лестницам, по покатым крышам фантастических башен гиганты спасались бегством, истекая кровью на каждом шагу, а за ними неслись безжалостные преследователи. Загнанные в угол, некоторые встречали пиратов лицом к лицу, и тогда вновь лилась кровь и гибли люди. Но конец был всегда один — окровавленные черные тела оседали на траву, падали, корчась и извиваясь, с крыш и парапетов.

Санча укрылась во дворе с колодцем pi там сжалась в комочек у стены, не смея поднять головы от страха. Какое-то время здесь было тихо. Затем снаружи донеслись воинственные возгласы зингарцев, послышался топот, и из прохода выбежал окровавленный гигант с обручем на лбу. Приземистый пират настигал его, и у самого бортика заводи черный обернулся. В руках у него был меч, оброненный, должно быть, кем-то из матросов, и когда зингарец ринулся на него, гигант нанес удар незнакомым ему оружием. Флибустьер рухнул наземь с расколотым черепом, но удар был нанесен столь неловко, что клинок сломался в руках последнего из черных.

Швырнув рукоять меча в стоявшие на каменном выступе фигурки, тот метнулся к колодцу, с лицом, искаженным ненавистью. Конан, растолкав сгрудившихся в проходе моряков, прорвался во двор и бросился вперед, взрывая ногами дерн.