Как только рассвело, они все разбежались из дома Калокира.

О всем случившемся посланник доложил Святославу, который всё ещё ждал патрикия на совет. Дружина выслушала это донесение со скрежетом зубовным. Все они патрикия недолюбливали, все убеждены были, что этот ромейский перебежчик верен князю до поры до времени.

- Позор на мою голову, - сказал Святослав. - Ваш суд и расправа. Не слушал я тебя, старый Свенельд. Видно мало ещё я земель изъездил, мало и плохо людей узнал.

- Полно, князь, сокрушаться, - ответил Свенельд. - Конь о четырёх ногах, да и он спотыкается. Прибереги это к досугу, да и хорошенько обдумай. А сейчас надо дела решать.

- Что ж, - сказал князь. - Вот и нам черед пришёл склонить голову перед лукавым врагом. Песня до конца допета, да невесело.

- Это так. Многие пали в бою. Это были все испытанные и храбрые воины. С ними ты полонил буртасов, ясов и касогов, громил хазар, держал в страхе ромейскую державу. Погляди, князь, как нас мало осталось.

- Плетью обуха не перешибёшь. Моя воля - добиваться мира.

- Да разве мы о покорности думаем. Нет. Сложим головы, где велишь. А коли какая иная воля будет твоя, и той воле подчинимся.

Святослав подумал, потом сказал:

- Вы видите как вооружены их всадники? Как обучены их кони, как ромеи держатся в седле и в стременах, как они одеты в панцири, кони покрыты войлочной попоной, как длинны их пики. А мы с ними сражаемся пешими. Наши на конях как старые бабы на жёрдочке, вот- вот свалятся. Приеду в Киев, заставлю всех сидеть на конях по-ромейски. Наберу новую дружину, обучу её и вернёмся назад… И тогда ромеи не дадут нас обмануть, уж я их не выпущу из рук. И ученики покажут учителям способности русов к военному делу.

- Да будет так, - согласилась дружина.

Отобрали послов, установили условия, на которых согласились мириться, а если ромеи на тот мир не согласны, бороться до издыхания.

Брезжил рассвет. Когда послы удалились, Святослав Проходил мимо горницы Ирининой служанки. Служанка стояла на коленях и молилась:

«Страшный в правосудии, услышь нас, боже, Спаситель наш, упование всех концов земли и находящихся в море далеко, поставивший горы силою своею, препоясанный могуществом, укрощающий шум морей, шум волн их и мятеж народов…»

Все в доме ромейскому богу молятся. Видать судьба под ромейским богом и нам ходить. Матушку недаром называют мудрой.

Он полюбовался на служанку и ушёл спать под тяжестью дум. А Цимисхий так и не мог уснуть до утра. На рассвете он стоял у шатра и глядел в сторону города. Давно погасли костры и исчезли густые тени. Небо побледнело на востоке. И царила тишина. Все ещё спят. Только он, владыка всех подданных, не спит, опасается варварского князя. Чуждый тонкого воспитания, навоевавшись за день вволю, варварский князь небось дрыхнет себе теперь, как зверь в берлоге, чтобы с утра схватиться опять за меч. Есть ли смысл терять военачальников и отборную конницу в войне с тем, кто не жалеет ни своих подданных, ни свою жизнь и готов её принести в угоду любому обуявшему его порыву храбрости.