– Пожалуйста, поверьте мне. Люди, с которыми мы имеем дело, люди, которые стремятся навредить мне, с полицией никак не связаны.

– Но там же были двое мужчин, и их, возможно, убили, – заметил я. – Да и я попал в ДТП, получил повреждения. Вам вряд ли стоит рассчитывать, что я буду молчать.

Пальцы распластанной на столе ладони согнулись, напряглись, сжались и поползли по столу, прямо как краб. Я видел платиновый браслет часов, поблескивающих из-под манжеты рубашки Зеегера.

– Мне очень жаль, что вы пострадали. А что до тех двоих, то они работали на меня. И я про них не забуду, можете поверить.

Ребекка положила ладонь мне на руку. И чуть сжала.

– Думаю, Роб, мистер Зеегер хочет сказать, что он будет благодарен, если мы некоторое время подержим рот на замке. По крайней мере, до того момента, пока он и его помощники не найдут способ как-то помочь Лене.

Лицо Льюис ничего не выражало, никакого беспокойства. Я понимал, что у нее есть опыт ведения различных расследований. Она привыкла в случае необходимости принимать жесткие решения. Но мне-то самому не слишком по вкусу то, чего они от меня требуют.

– Если дело в компенсации… – начал было Эрик.

– Я вовсе не гонюсь за деньгами, – перебил я его. – Проблема во мне самом. Я должен быть уверен, что поступаю правильно.

– Вы поступаете правильно. – Зеегер покивал, но его лицо сохраняло при этом странное выражение, как будто ему трудно было меня понять. – Но я-то не могу себе позволить такой роскоши. Единственное, чего я хочу, это безопасности для Лены.

Эрик сверлил меня пронзительным взглядом синих глаз. Я поглядел вниз, потом вдоль прохода. Андерсон как раз возвращался к нам. Он опустил телефон в карман и погладил себя по щеке.

– Мы почти закончили, – сказал американец. – У меня есть еще парочка вопросов. Скажите, не говорила ли Лена вам чего-то, о чем вы здесь не упомянули? Я имею в виду – до вашего несчастного случая. Может, сказала, что видела кого-то, кто за ними следил? Или хотела получить от вас какую-то помощь? Ну, что-то в этом роде.

– Нет, не думаю, – покачал я головой.

– Она вам ничего не передавала? Может, записку? Сообщение?

– Нет, – сказал я. – А почему вы спрашиваете?

– Стандартный вопрос. Наугад. И последнее. – Американец выпрямился, приподнял свою крупную голову над мощными плечами. И уставился на меня тяжелым взглядом, словно оценивая, устою я, если он ударит меня головой. – Мелани Флеминг. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

Я почувствовал, как меня отбросило назад. Я открыл рот. Потом снова его закрыл. Посмотрел на Ребекку, на Эрика, потом на Андерсона. Они все изучающе глядели на меня. Все трое. Я помотал головой. Проморгался.

– Нет, – ответил я. – А кто это? И как она со всем этим связана?

Андерсон хмыкнул:

– А вот это нам точно хотелось бы выяснить.

Лена плотно прижалась ухом к холодной металлической двери. Она изо всех сил старалась услышать хоть что-то, но все, что могла уловить, это вибрацию двигателя, грохот волн о борт и глухой треск в собственных ушах.

Но что-то точно случилось. В этом девушка была уверена. Сперва раздался звук туманного ревуна. Потом крики – рявканье озлобленных голосов. Потом послышался ровный грохот машины, возникший внизу. И шум бешено закрутившегося винта. Корпус судна скрипел и потрескивал. Девушку качнуло.