Мама вдохнула воздух, глубоко вдохнула, полные легкие набрала, так что на глазах выступили слезы. Но когда заговорила, мне показалось, что каждое ее слово пробивает дырку у меня в сердце.

– Потому что об этом просила твоя сестра.

Мама протянула мне маленький кусочек бледно-желтого картона, визитную карточку. На одной ее стороне скромным черным шрифтом было напечатано: «Ребекка Льюис, «Уилтон Ассошиэйтс». Я перевернул ее. Там были указаны адрес и контактные телефоны Ребекки.

– Карточку дала мне твоя сестра, – сказала мама. – Это было за день до несчастного случая.

Несчастный случай! Мне как-то не нравилось, что мама с папой продолжали называть это именно так. Словно нога Лоры просто соскользнула с педали тормоза и нажала на акселератор. А ее руки повернули рулевое колесо в сторону обрыва против ее воли.

– Она стояла на этом самом месте, – сказала мама. – Прямо вот тут, где стоишь ты.

Жаль, что она мне это сказала. Я почти представил призрачную фигуру Лоры, занимающую то же самое место в пространстве, что мое собственное тело. И мои ноги закрывают тот же самый квадрат ковра. И легкие дышат тем же самым воздухом.

Мама провела меня в свой кабинет. Это была маленькая, ярко освещенная комнатка сбоку от парадного входа в наш приют. Там стояли светлые книжные шкафы и такой же светлый письменный стол. Никакого беспорядка, ни намека на хаос. Это была первая комната, куда попадали наши перспективные клиенты – обычно люди среднего возраста, дети будущих наших обитателей, – когда приезжали посмотреть, какие мы предлагаем условия проживания.

Я прижал уголок визитной карточки указательным пальцем. Та самая карточка, к которой прикасалась Лора. Почти месяц назад.

– Что именно она тебе сказала?

Мама прижала руку к груди.

– Это произошло на второй день после ее приезда. Большую часть первого Лора провела в постели, помнишь? Выглядела бедняжка очень усталой, просто вымотанной, и я велела ей отдохнуть. Мне кажется, она сама удивилась, сколько времени проспала.

– Ей здорово доставалось на работе.

– Именно так я ей и сказала. А на следующий день у нее слегка кружилась голова. За завтраком Лора почти ничего не ела. Выглядела какой-то потерянной. Я подумала, что усталость так сказывается. А потом твоя сестра зашла сюда, нашла меня, и я велела ей идти к себе и еще поспать. Но она сказала, что ей нужно куда-то поехать. Что у нее есть дела, которыми надо заняться.

– Какие дела?

– Я не знаю. Она была очень сдержанна, закрыта. Но ведь она всегда была такая, наша Лора.

Да, действительно. Раньше все было иначе. Во всяком случае, пока мы росли. Тогда смех сестры заполнял весь дом. Работа – вот что ее изменило. Стремительная деловая карьера. Из-за этой работы между нами возникла некая дистанция. И не просто потому, что сестра так уж стремилась вырваться вперед – за счет того, как мне тогда казалось, что нас она оставила где-то позади, в прошлом, – но также и потому, что я чувствовал: она теперь смотрит на меня свысока из-за того образа жизни, который я выбрал. Из-за того, что я не пошел в университет. Не приобрел никакой профессии. Но я-то так поступил, потому что хотел заниматься мотогонками, может даже, однажды стать профессионалом, но Лора этого совершенно не поняла. Она обращалась со мной так, будто вся моя жизнь – одна сплошная неудача, череда упущенных возможностей.