— Да, правда, выгляжу я хорошо благодаря здоровому образу жизни, тайга хвори хорошо лечит, но обсуждать это не будем, как и мой возраст. Чай выпили? Вот и замечательно. Теперь пора спать, а то Дрема придет, он любит по ночам в этих местах шататься, так люди говорят…

— Дрема?

— Молодой человек! — Сергей Сергеевич заговорил профессорским тоном, даже лицо изменилось, стало строгим, каким-то лощеным. Откуда у мужичка такой взгляд? Или свечи у него такие? Или эликсир? Отчего-то все начинает видеться совсем другим. — Очень невежливо повторять последние слова. И вообще разговор, который ведется в форме множества вопросов, называется допросом. Простите, но такого общения досыта нахлебался в свое время, поэтому и сейчас не терплю. А допрашивали меня такие же молодые и столь же невежественные молодые люди, как и вы, и было это чрезвычайно печально, а временами и болезненно…

— Извините, просто все как-то необычно и странно, — пробормотал я, не собираясь ссориться. — Простите, но во многое вами сказанное трудно поверить.

— Да, поверить трудно, особенно сейчас, когда наука заняла место религии, а во времена моей юности верили в мощь природы. — Профессор посмотрел со странной грустью в огонь. — Когда теряется истинный смысл, всегда приходит время удовольствий, но кончается это большой войной…

— Странно вы как-то рассуждаете…

— Все в этом мире повторяется, и каждый раз обидно за людей, живущих в этот миг. Впрочем, простите меня, юноша, это я лишнее говорю, брюзжание старого человека. — Сергей Сергеевич дунул на свечку и растянулся на лавке. — Прочее невыясненное станем договаривать завтра. Ночь — время для сна еще и потому, что нечисть вылезает, а воевать с нею в ее время себе дороже.

— Нечисть?

— Снова задаете вопросы, юноша? Опять допрос? Потерпите до утра и сами все узнаете.

Я пожал плечами и заворочался на лавке, пытаясь лечь так, чтобы мне не было так жестко. Спать мне не хотелось, хотелось поговорить: самогон, настоянный на травах, все еще волновал мою кровь:

— Извините, но то, что вы говорите, не укладывается в мою голову. И в то же время не пропадает ощущение, что вы меня разыгрываете. О какой нечисти говорите? Вы считаете, что она существует. А что это такое? Мне вообще-то все равно, но за окном двадцать первый век, вся нечисть, мне кажется, сдохла после того, как вырубили леса.

— Юноша, смиритесь с тем, что все узнаете позже. Кстати, думаю, вы пожалеете об этом еще не раз.

— О чем?

— О новых знаниях, в них будет много печали.

— Смешно…

Сергей Сергеевич вздохнул:

— Давайте спать, юноша. Ночь не время для дискуссий. Сутки потому и поделены на светлое и темное время, чтобы каждый мог выжить — и светлый, и темный. Бог милосерден и понимает больше нас в том, что создал. Закрывайте глаза. Завтра будет новый день, и никто не знает, что он кому принесет, поэтому лучше оказаться к нему подготовленным, выспавшимся и бодрым.

Я вытянулся на жесткой скамье. Одеяла, как понял, в этом купе не полагалось. Правда, холодно мне не было, скорее наоборот — эликсир гулял во мне, поднимая температуру и настроение и понемногу расслабляя.