Ясно, что, когда на людей просто не обратили внимания, они свое недовольство выскажут. В 6 часов вечера 5 марта со своим постоянным финским соавтором и другом Арво Туоминеном я пошел на Исаакиевскую площадь посмотреть на то, что же там происходит. Собственно говоря, кроме невероятного количества ОМОНа, нескольких телевизионных групп и каких-то небольших людских скоплений, скорее зевак, ожидающих чего-то: салюта, драки, проезда английской королевы, – мы ничего не обнаружили.

Впрочем, кто-то знакомый разъяснил: начнется в 7. Мы пошли, выпили по 100 грамм и вернулись. На этот раз народу было много, преобладали люди того социального типа, который как-то разом появился на последних митингах: опрятные, образованные, приветливые молодые люди и девицы. Все было мирно, спектакль не начался, и даже либретто никто не знал. Вдруг ОМОН стал выхватывать из толпы каких-то случайных людей. Первое массовое скандирование: «Позор!» прозвучало только после начала задержаний.

Меня задержали одним из первых. Действовали омоновцы строго, на журналистское удостоверение внимания не обращали. Телефонов не отнимали, я дозвонился до своих товарищей-журналистов и через 2 часа вышел на свободу возле отделения милиции на углу Тихорецкого и Науки.

Но тех, кому меньше повезло, а это человек 300, держали сутками. Они спали на полу отделений милиции, их не кормили первую ночь, водили в уборную под конвоем. Весь следующий день они ждали мирового суда, сидя в автозаках. Кто-то дождался, кто-то поехал обратно в милицию. «Люди 5 марта» запомнят эти унижения.

Людей оскорбили дважды – сначала замеченными фальсификациями на выборах, а потом на площади, где они против этих фальсификаций пытались возражать. Это их первый совместный экзистенциальный опыт. Как Венгрия для поколения шестидесятников, Чехословакия – для семидесятников, перестройка – для тех, кому сейчас под 40.

Два оскорбления подряд примерно 10 тысячам не худших в Петербурге молодых людей. С этими воспоминаниями они будут жить всю оставшуюся жизнь.