Вошел туда и обомлел. Глядь, вокруг очага сидят саблезубцы – целая стая! Старший из них бьет в бубен и поет, а остальные подхватывают. Ну, сел охотник тихонько у порога, слушает. Песня окончилась, и тут старший саблезубец как заревет:

– Внесите его!

Звери повскакали, охотник уж думал – конец ему пришел! Но они выскочили за дверь и вскоре внесли мертвеца. Охотник смотрит – человек. Копье к рукам примерзло, – видно, пошел охотиться и погиб в буране.

А саблезубцы завернули его в пятнистую шкуру, положили у огня и давай снова петь и плясать, дружно лапами топать – аж земля трясется. Тут мертвец встал, покачиваясь, и начал ходить вокруг костра. Обошел круг, другой – все увереннее ходил, уж не качался, и вдруг зарычал и начал плясать вместе с прочими. Охотник глядит – а мертвец больше не человек, он тоже саблезубец!

Тогда главный зверь посмотрел наконец на охотника, притаившегося у дверей, и говорит ему:

– Теперь ты знаешь, что делается с теми, кто погиб на охоте или в набеге. Мы превращаем их в саблезубцев.

Крытые конные носилки неспешно двигались в полуденную землю. Дорога вилась между холмами, заросшими лесом. Потом они поедут степями. А затем, как обещал царевне Аюне провожатый, вдали покажутся горы – настоящие горы, в сравнении с которыми все эти холмы – лишь мозоли на теле земли. Вот как раз там, у подножия этих гор, начинались владения ее треклятого «нареченного».

Идти до них было еще очень неблизко. Царевна тосковала. Дорога казалась ей унылой, совсем как ее будущность. Аюна, чуть приоткрыв тканый полог, рассматривала однообразные холмы, вздымавшиеся то слева, то справа. «Когда я буду бежать отсюда, надо запомнить путь…»

Она резко одернула себя. Нет, разумеется, бежать она не будет!

«Я сама вызвалась принести эту жертву. Отступать и уж тем более бежать мне не годится. Я дочь Ардвана. Кровь взывает сохранять величие даже в беде…»

Она вздохнула, прикрыла глаза, убегая мыслями в прошлое. Перед ней вставала ее последняя встреча с Аорангом, когда он уезжал в горы мохначей искать Аюра. Тогда они и предположить не могли, что расстаются навсегда!

Сердце Аюны разрывалось от любви и боли. Если бы они только знали, что все так пойдет! Если бы Аоранг сказал тогда – бросай все, бежим… Но что-то внутри будто ожгло ее пощечиной. «Не сметь! – твердило это нечто. – Ты уже как-то уступила порыву чувства, и вот теперь смерть расправила крылья над державой отца. И сам повелитель Аратты был убит – по твоей вине!»

– Ты лучшее, что было в моей жизни, но я не могу, я должна забыть тебя, – шептала Аюна, не в силах больше удерживать слезы. – Я царевна! Если бы я только родилась в простой семье, у нас все было бы иначе… Уверена, я не проживу долго в Накхаране. Я умру от тоски, и моя тень вернется к тебе…

Аюна мотнула головой, стараясь отогнать привязчивое воспоминание. Позади слышались негромкие голоса слуг, бредущих рядом с возами. Дюжина воинов охраняла растянувшуюся вереницу людей, упряжных и вьючных быков и мулов. Киран не расщедрился даже на то, чтобы приставить к дочери покойного государя жезлоносцев – заявил, что те понадобятся ему в столице.