Однако, им казалось, что для обуздания римского народа и Сената этого мало, и вот появляется новое войско, получившее название преторианцев.[13] Это войско всегда стояло у самых стен Рима и было как бы крепостью, возвышавшейся над городом. Тогда-то и начали охотно позволять солдатам этих войск обращать военную службу в ремесло, - и последствия этого сказались сейчас же: обнаглевшие солдаты стали грозой Сената и опасностью для императоров; многие из последних были убиты зарвавшимися преторианцами, возводившими и свергавшими с престола кого им было угодно. Случалось, что в одно и то же время появлялось несколько императоров, провозглашенных различными частями войск.

Такой порядок привел прежде всего к разделению, а потом и к гибели империи. Поэтому, если король хочет безопасности, он должен составлять свои пехотные войска из таких людей, которые при объявлении войны идут на нее охотно из любви к нему, а после заключения мира еще охотнее возвращаются в свои дома. Он этого всегда достигнет, если будет брать в войско солдат, умеющих кормиться не войной, а другими ремеслами. Поэтому, когда настает мир, король должен позаботиться о том, чтобы князья вернулись к делу управлении своими вассалами, дворяне - к хозяйству в своих владениях, пехотные солдаты - к обычным занятиям, и вообще добиться того, чтобы все они охотно брались за оружие во имя мира, а не старались нарушить мир во имя войны.

КОЗИМО: Ваше рассуждение кажется мне очень глубоким, но я продолжаю колебаться, так как слова ваши почти противоположны всему, что я думал до сих пор. Я вижу вокруг себя множество синьоров и дворян, которым знание военного дела позволяет существовать во время мира, например, таких, как вы, состоящих на службе у князей и городов; я знаю также, что почти вся тяжелая конница продолжает получать свое жалованье, а пехота остается на службе для охраны городов и крепостей; поэтому мне кажется, что я во время мира каждому найдется место.

ФАБРИЦИО: Мне кажется, вы едва ли сами уверены в том, что любой солдат найдет себе место в мирное время. Если бы даже не было других доводов, можно было бы удовольствоваться указанием на то, что число солдат, остающихся на службе в местах, названных вами, очень невелико: разве есть хоть какое-нибудь соответствие между количеством пехоты, необходимой на войне, и количеством ее во время мира? Ведь гарнизон мирного времени в крепостях и городах должен быть, по крайней мере, удвоен во время войны; сюда надо прибавить большое количество полевых войск, в мирное время распускаемых.

Что касается войск, охраняющих правительство, то пример папы Юлия II и вашей республики наглядно показал, как страшны солдаты, не желающие учиться никакому ремеслу, кроме войны; ведь дерзость этих воинов заставила вас отказаться от их услуг и заменить их швейцарцами - людьми, родившимися и воспитанными в почтении к законам и призванными общинами по всем правилам настоящего набора.[14] Поэтому не говорите больше, что для каждого найдется место во время мира.

В отношении тяжелой конницы ответ на ваше возражение кажется более трудным, так как вся она и по заключении мира сохраняет свое жалованье. Тем не менее если посмотреть на дело внимательнее, то ответ найти легко, ибо этот порядок сохранения на службе конницы сам по себе вреден и дурен. Дело в том, что все это люди, для которых война - ремесло; будь они только поддержаны достаточно сильными пехотными отрядами, они ежедневно доставляли бы тысячи неприятностей правительствам, при которых состоят; но так как их мало и они сами по себе не могут образовать войско, то и вред от них часто не так уж велик.