Гул, сопровождавший выступление инопланетника, взлетел до немыслимых высот, превратившись в настоящий ор, а тот молча отключил информационное поле и, развернувшись к Желтому Влиму улыбнулся:
— Ну что, уважаемый, вы по-прежнему уверены в том, что Симпоиса не рискнет проголосовать за выделение нам доли Общественной благодарности, достаточной для постройки необходимого нам транспортного корабля?
Глава Симпоисы окинул его злобным взглядом. Этот… он… у Желтого Влима просто не находилось слов, чтобы правильно охарактеризовать стоящее перед ним злобное и хитрое существо, обладающее ко всем прочим бедам еще и на редкость извращенным разумом. Этот… это… он только что бросил вызов всей Киоле, ее истории, традициям, системе воспитания, всему тому, совокупность чего и составляет то, что именуется обобщающим термином — цивилизация. И естественно, Симпоиса не могла не ответить на этот вызов. А один из не просто возможных, но и наиболее вероятных ответов как раз и заключался в том, чтобы в равном соревновании двух цивилизационных подходов к возвращению Потери — этого инопланетника и цивилизации Киолы — попытаться доказать, что подход Киолы, отвергающий насилие, является более успешным и эффективным.
Впрочем, самым главным в той уверенности, которую излучал взгляд адмирала Ямамото, было все-таки не это. Нет, данное объяснение будет озвучено и растиражировано по всей Киоле, однако основной причиной того, что Симпоиса поддержит выделение необходимой Общественной благодарности, будет… твердое убеждение всех основных лидеров влиятельных групп Симпоисы в том, что им здесь, на Киоле и в самой Симпоисе, напрочь не нужен столь опасный и неуправляемый чужак. Поэтому лучшим решением будет выпихнуть его куда подальше, в идеале — куда-нибудь вообще за пределы планеты. Тем более он и сам так туда рвется. Демократия-с…
Эпилог
Двое стояли на краю огромного поля, уставленного десятками причудливых летательных аппаратов самых различных форм. Двое. Он и она.
— Ты все-таки летишь? — тихо спросил он.
— Ты же знаешь, я не могу бросить моих ребят, — так же тихо ответила она. — А они не могут не полететь.
— Но ты же понимаешь, что у вас нет никаких шансов? Если уж даже здесь… — Он замолчал, потому что узкая, изящная женская ладонь опустилась на его губы.
— Не надо, а то опять поссоримся. Я уверена, что нам все же удастся достучаться до их душ. Хотя бы ненадолго.
— А потом?
— А потом будет то, чему суждено.
Мужчина хмыкнул и, поцеловав ладонь, мягко отстранил ее.
— Ты только что повторила слова одного из древних земных императоров.[15] Он был воином и философом. Нам на политинформации о нем замполит рассказывал…
Она улыбнулась, а затем снова посмурнела и тихо спросила:
— Вы улетаете сегодня?
Он мгновение поколебался, а затем все-таки ответил:
— Да, как только стартовое поле будет заслонено планетой от их наблюдательных платформ.
— Жаль. Сегодня у нас Ночь прощания…
— Мне тоже, — вздохнул он, — но… делай, что должно.
Они снова помолчали. А затем это молчаливое прощание прервал резкий звук коммуникатора. Он включил его и поднес к уху.