— Вы забыли — я здесь строю дорогу.

— Ах да, да! — Баурджин улыбнулся. — Какая ты всё-таки красивая, Сиань Цо!

В уголках глаз девушки вдруг показались слёзы:

— О, господин мой, я так за вас переживала, так... И рада, что вы наконец очнулись! Вот, выпейте отвар...

— Ого, какой горький!

— Скоро вы совсем оправитесь.

— Что с дацаном?

— Не осталось даже развалин! Ничего и никого.

— Ну, будем надеяться на лучшее.

Мягкий солнечный лучик игриво скользнул за отворот халата Сиань. Князь (император!) улыбнулся и погладил девушку по бедру. Потом приподнялся, обнял, жарко поцеловав в губы...

— Ох, мой господин...

Рука Баурджина быстро развязала пояс Сиань, распахнула халат, обнажив грудь...

— Господи-и-ин... Вам нельзя делать резких движений.

— Я и не буду... резких...

Полетела по шатру сброшенная одежда, и гибкое девичье тело, изогнувшись, прижалось к нойону с томным любовным пылом...

А потом Баурджин предложил девушке стать его четвёртой женой. Знал — не откажет.

А Сиань Цо вздохнула:

— Я люблю вас, мой господин — поверьте, это так. Но я ни с кем не хочу делить своего мужа. Жена должна быть одна! Я не буду четвёртой!

Девушка произнесла это таким тоном, каким обычно разговаривала с нерадивыми рабочими, и Баурджин понял — эта как решила, так и поступит. Сказала — не будет четвёртой, значит — не будет.

И всё ж таки жаль.

— У входа в шатёр давно уже ошивается ваш секретарь, господин, — вдруг улыбнулась Сиань. — Наверное, хочет сказать что-то важное.

— Да и мне нужно отдать ему несколько распоряжений, пока не забыл... Впрочем...

Погладив девушку по плечам, Баурджин снова поцеловал её в губы и тихонько прошептал:

— А, может быть, он ещё немного подождёт?

— Конечно, подождёт, господин! Куда ему деться?

И снова сплелись тела в томной любовной неге, и Баурджин с жаром целовал нежные уста, ласкал шелковистую кожу, но знал уже — эта девушка никогда не станет его женой. Потому что так решила.

Что ж — не всё в этом мире подчиняется желаниям императора!