Марианна Шеридан не стала бы встречаться с таким, как я, сказал он.

Это в каком смысле – с таким, как ты?

Мне кажется, ее новый дружок больше ей подходит по общественному положению.

Несколько секунд Лоррейн молчала. Коннелл слышал, как она тихо поскрипывает зубами.

Я не верю, что Марианна на такое способна, сказала Лоррейн. Она просто не такой человек.

Он встал с дивана. Что знаю, я тебе все рассказал, ответил он.

Ну, значит, ты что-то не так понял.

Но Коннелл уже вышел из комнаты.

Сейчас во дворике кафе солнце светит так ярко, что цвета с хрустом ломаются на острые осколки. Марианна закуривает, пачку оставляет открытой на столе. Коннелл садится, и она улыбается ему сквозь серое облачко дыма. Он чувствует в ней внезапную уклончивость, но из-за чего – непонятно.

Кажется, мы еще ни разу не встречались на кофе, говорит он. Или встречались?

Разве нет? Наверняка встречались.

Он понимает, что произносит неприятные вещи, но остановиться не может. Никогда, говорит он.

А вот и встречались, говорит она. Мы пили кофе перед тем, как пошли смотреть «Окно во двор». Впрочем, это было скорее свидание.

Его удивляют ее слова, так что в ответ он лишь издает неопределенное «гм».

Дверь позади него открывается, официантка принесла кофе. Коннелл благодарит ее, она, улыбнувшись, уходит обратно. Дверь затворяется. Марианна говорит, что хотела бы, чтобы Коннелл с Джейми познакомились поближе. Надеюсь, вы с ним сойдетесь, говорит она. И бросает на Коннелла беспокойный взгляд – совершенно искренний, его это трогает.

За себя отвечаю, говорит он. Почему нет-то?

Я знаю, что хамить ему ты не будешь. Но я надеюсь, что вы вообще сойдетесь.

Я постараюсь.

Только не пугай его, говорит она.

Коннелл добавляет в кофе чуточку молока, ждет, пока на поверхности проступит белизна, потом ставит кувшинчик обратно на стол.

А, говорит он. Надеюсь, ты и ему сказала, чтобы он меня не пугал.

Так ты его и напугался, Коннелл. Да он ростом меньше меня.

Тут же не в росте дело, правда?

Он, понимаешь ли, это видит так, говорит она: ты его гораздо выше, и ты раньше спал с его девушкой.

Ловко ты сформулировала. Ты так ему про нас и говоришь: Коннелл – это верзила, с которым я раньше спала?

Она смеется. Нет, говорит она. Но про это все знают.

А у него комплексы по поводу роста? Я не буду на этом спекулировать, просто интересно.

Марианна поднимает чашку. Коннелл все не может сообразить, какие между ними теперь отношения. Они что, договорились, что их больше не влечет друг к другу? И с какого момента им так положено думать? По Марианниному поведению догадаться невозможно. Ему кажется, что ее по-прежнему к нему тянет, и прямо сейчас ее очень забавляет, что она позволила себе увлечься человеком, который никогда не войдет в ее круг, – такая маленькая секретная шалость.

Тогда, в июле, он пошел на поминальную службу по Марианниному отцу. Церковь у них в городе небольшая, в ней пахнет дождем и ладаном, в окнах витражи. Они с Лоррейн никогда не ходили на службы, в церкви он бывал только на похоронах. Приехав, он увидел в притворе Марианну. Она выглядела произведением христианского искусства. Смотреть на нее оказалось куда мучительнее, чем он предполагал, и ему захотелось совершить что-нибудь ужасное, например поджечь себя или врезаться на машине в дерево. В моменты душевного смятения он всегда начинал думать о том, как бы себя ранить физически. Он ненадолго успокаивался, воображая боль куда более страшную и непереносимую, чем та, которую он сейчас испытывает, – может быть, помогало само умственное усилие, прерывавшее на миг течение мыслей, однако потом делалось только хуже.