- У меня… У меня дочка сегодня улетела в другую страну. – Тихо сказал он, смотря перед собой, помедлил и уточнил, - навсегда.
- О…
Ну что тут скажешь…
- Да не, я понимаю, что сейчас это все туфта, что всякая там видеосвязь и прочая хрень…
Он нервно прикурил, спрятал сигарету в горсть, так, что и огонька не видно было, выдохнул дым. Поймал мой взгляд, предложил:
- Хочешь?
- Нет, не курю.
- И правильно, - одобрил он, - женщине не надо курить. Особенно такой, как ты, лисичке. Тебе рожать еще…
- Нет… - сказала я, прежде чем подумать, - не рожать…
- О как… Уже? Дети, муж? Хотя вряд ли…
- Почему?
- Ну стала бы ты тут со мной сидеть, если б дети и муж были…
Я улыбнулась его догадливости, протянула стаканчик. Он булькнул виски.
- Разбавить?
- Нет, пожалуй…
- Ну вот и я думаю, только портить. И так пойло не ахти…
- Неплохое. Это же Макаллан?
- А хер его разберет… Я не понимаю в них ничерта. Попросил пацанчика в магазе крепкое и чтоб не травануться. Давай. За то, чтоб… Ну, короче…
Он скривился и выпил залпом. Я не отстала.
Он закусил сигаретой, я опять заела шоколадом. Пока жевала, поймала на себе внимательный изучающий взгляд. Такой… Мужской очень.
Это было странно и волнительно. Непривычно.
- Ну и почему у такой лисички нет мужа и детей? Мужики слепые, что ли?
- Муж был, - пожала плечами, - а дети… Не будет уже.
- Даже так…
- Да.
Ну вот и призналась ты самой себе. Неожиданно. После двух дней отрицания. Горечь, привычная и странная, легла на язык, не отравляя, словно необходимое лекарство.
- Потому и гуляешь по ночам?
- Да. Недавно узнала. Живот заболел, - зачем-то начала рассказывать я свои женские проблемы незнакомому опасному мужику, - сняли с рейса. Я стюардесса, - пояснила, он кивнул, пыхнул сигаретой, прищурился, - отправили в больницу. Ничего особенного, обычный приступ. Но обследовали. И вот…
- Ну, это же не окончательно?
- Окончательно. Все. Я и раньше… Болела. Но думала, что… А теперь…
Я махнула рукой. Слез не было. Я вообще редко плачу. Только, наверно, когда совсем невмоготу. А пока что я до такого не дошла. А, может, и не осознала.
- Сочувствую, лисичка.
Он больше ничего не сказал. Смотрел перед собой, курил. А я, уже приноровившись к темноте, могла разглядеть черты его жесткого серьезного лица.
Мужчине было примерно около сорока, сорока пяти. Тяжелый подбородок, твердая линия губ, нахмуренные брови, резкие морщины, разбегающиеся от углов глаз… Крупные руки, с неожиданно длинными и красивыми пальцами…
Привлекательный.
Почему один здесь? По дочери скучает?
- А вы… Дочка большая уже, наверно?
- Да, тринадцать лет.
- А за границу к кому?
- К матери своей.
- О… Вы в разводе…
- Мы не были женаты.
Он затянулся, опять отпил из бутылки.
- Я вообще только пару месяцев, как узнал, что у меня дочь есть, прикинь?
- Даже так…
- Ага… Ее мамаша, стерва, бл… - Он скомкал ругательство, глянул на меня , - прости… Но слов прям нет других.
- Не извиняйтесь, - кивнула я, - всякое бывает…
- Ну да. Но она… Черт… Ладно. Я вышел как раз, - тут он глянул на меня, уточнил, - из тюрьмы.