Спустя два с половиной часа, экипировавшись и подготовив оружие к работе в условиях сильного мороза, осназовцы ушли в лес, надеясь еще до обеда обнаружить упавший самолет. Но время шло, до наступления ранних декабрьских сумерек оставалось не больше трех-четырех часов, а результата все не было…
Идущий первым Максимов внезапно остановился и присел, показав над плечом сжатый кулак. Осназовцы слаженно разошлись в стороны, опускаясь на колени и вскидывая оружие. Но вокруг был все тот же лес, погруженный в морозную тишину. Выждав несколько секунд, Гулькин негромко спросил, продолжая контролировать свой сектор поверх автоматного ствола:
– Макс, чего? Немцы?
– Похоже, нашли мы этот ероплан, командир. Правее глянь, поверху. Сосну видишь?
– Вижу. Понял тебя.
Взглянув в указанном направлении, Александр заметил высокую сосну с начисто снесенной верхушкой. Ровненько так снесенной, словно исполинским ножом. Да и снега на ней было куда меньше, чем на окружающих деревьях. Ну да, все верно – срезало крылом падающего самолета, а за прошедшие дни снова запорошило. Молодец Максимов, глазастый! Мысленно продолжив траекторию, Александр удовлетворенно улыбнулся и скомандовал:
– Вперед, мужики. Близко уже. Вить, Костя, за флангами приглядывайте, мало ли что, я замыкаю.
Разбившийся самолет, и на самом деле оказавшийся трехмоторным «Ю-52», обнаружили спустя минут десять. В целом картина была ясна. Пилот транспортника, завидев внизу неглубокую продолговатую ложбину, поросшую редколесьем, попытался произвести аварийную посадку. Со вполне предсказуемым результатом: даже весьма далекий от авиации Гулькин прекрасно понимал, что особых шансов у него не имелось. Снижаясь, самолет зацепил крылом ту самую сосну, после чего посадка мгновенно превратилась в неконтролируемое падение. Оставив позади настоящую просеку, заваленную изломанными стволами деревьев, «пятьдесят второй» застыл, врезавшись в дальний склон. Отчего он при этом так и не загорелся, оставалось загадкой. То ли горючего в баках уже не было, то ли двигатели не работали, то ли еще что, но факт оставался фактом. Значит, повезло. Им, в смысле, повезло, не фрицам. Поскольку шансы выжить при такой «посадке» практически нулевые. Обе несущие плоскости снесло аж до самых двигателей, разбросав по окрестностям клочьями изодранного дюраля, а носовой движок глубоко зарылся в промерзшую землю, превратив пилотскую кабину в спрессованное месиво. Характерной формы угловатый фюзеляж из гофрированного металла разломился в нескольких местах, а измочаленный ударом хвост и вовсе оторвало, отбросив в сторону.
Несколько минут осназовцы наблюдали за обстановкой, затем Гулькин подал знак «безопасно, подходим». Да и чего бояться? Нет тут никого, да и не было, скорее всего. Снег кругом не тронут не меньше недели, самолет тоже прилично замело. В смысле, то, что от него осталось. Так что никакая немецкая поисковая группа сюда не приходила. Звери разве что – вот их-то следов, испятнавших весь снег в округе, хватало с избытком. Наверняка погрызли фрицев, зверье зимой в лесу голодное, а тут такой неожиданный подарок… Ну да и ладно, они ж не за трупами сюда пришли. Главное, чтобы документы не тронули. Если они, конечно, тут вообще в наличии имеются…