– Что? Теперь вы намекаете на то, что у Мелани был роман на стороне? Вы что, не слушаете меня? Они любили друг друга, у них ребенок должен был родиться. – Хейли сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. – Я прошу вас уйти.

Уинтер не двигался. На лице Хейли отразились злость и грусть. Слезы, стоявшие у нее в глазах с самого начала, беспрепятственно лились из глаз.

– Пожалуйста, – прошептала она, – уходите.

Уинтер сел на бордюр перед магазином и невидящим взором смотрел на припаркованную рядом машину. Мендоза осталась внутри, явно пытаясь успокоить Хейли. Прошло минут пять. Он не хотел так сильно давить на сестру Лестера, но вопросы эти задать было нужно. Иногда прорыв в расследовании наступал после того, как задашь неудобные вопросы. Не всегда, но иногда так было. С учетом того, как сильно в городе любили Лестера и Мелани, вряд ли кто-то отважился спросить об этом сразу после убийства.

Мейн-стрит поворачивала направо, и там уже ничего не было видно. Их «БМВ» стояла у полицейского участка, и Уинтер легко мог представить себе, чем сейчас занимались Берч и Питерсон. Первый просиживал штаны, а второй подносил ему кофе и пончики. Питерсон взял трубку уже через пару гудков, и Уинтер попросил соединить его с Берчем. В режиме ожидания ему пришлось слушать электронную версию Серенады № 13 Моцарта, и это было мучительно. Она звучала так, как будто из нее высосали всю жизненную силу. После щелчка послышался голос Берча:

– Ну что еще?

– Документы не нашлись?

– Все еще ищем.

– Рад слышать. Мне очень нужно на них взглянуть.

– Как только они найдутся, я обязательно позвоню.

«Ну да, конечно!» – подумал Уинтер, нажав на отбой.

Когда Мендоза наконец вышла из магазина, он все еще сидел на бетонном бордюре и смотрел вдаль. Пятая точка к этому времени уже онемела от холода. Уинтер слышал, как Мендоза подошла к нему сзади и остановилась. Он обернулся, не отнимая руку ото лба и щурясь от яркого солнца. Мендоза недовольно смотрела на него.

– Поехали, – сказал он. – Еще много куда надо успеть.

Поднявшись на ноги, он отряхнул джинсы и направился к полицейскому участку. Не успел он пройти и несколько шагов, как Мендоза схватила его за руку и повернула к себе. Уинтер сразу же убрал ее руку с плеча.

– Да, ты расстроена из-за Хейли. Я это понимаю. Тебе очень жаль, что я довел ее до слез. Это я тоже понимаю. Но кто-то должен был задать эти вопросы.

– Хейли здесь ни при чем! Меня бесит, что ты притащил меня не пойми куда, чтобы ковыряться в убийстве, которое расследовано много лет назад.

– Ты говоришь ерунду.

– Что?

– Ты не тот крепкий орешек, каким пытаешься казаться, Мендоза. Иначе ты не стала бы семь минут и сорок три секунды успокаивать Хейли.

– Да ты только что надругался над ее памятью о брате и невестке. Кто-то же должен собрать осколки.

Уинтер удивленно повел бровью:

– Напоминаю, что у меня не было цели причинить боль Хейли, я хотел ей помочь. А для этого нужно раскрыть ей глаза. С убийствами Ридов все не так просто, как всем кажется.

– Нет, с ними как раз все просто. Нельсон ворвался в дом и убил их. Хейли так считает, весь город так считает, и я так считаю. Признай, что твоя магазинная выходка была абсолютно бессмысленной.