– Нормально? Вот и хорошо. Погнали дальше, тут еще комнат полно. И гранаты не экономь, наши броники винтовочную пулю в упор не держат. Вперед.

– Так точно, – хрипло выдыхает Васильев, успевая мельком позавидовать спокойствию командира. Вот бы и ему так! С другой стороны, чему удивляться? Сам ведь рассказывал, как с немцами воевал. И даже – просто офигеть можно! – в самом настоящем плену побывал, ухитрившись оттуда благополучно сбежать, попутно завалив всех фашистов и вызволив товарищей по несчастью. Да и после таких дел наворотил, что хоть сейчас высокобюджетный боевик с кучей крутых спецэффектов снимай. Основанный, блин, на реальных событиях! Даже название придумывать не нужно – «Морпех» вполне сойдет. Ну, или, допустим, «“Морпех” в тылу врага». И звучит, и по смыслу сразу понятно, о чем и о ком фильм…

Подивившись неожиданному выверту сознания – самое время об этом думать, ага! – сержант Васильев, на ощупь проверив положение переводчика огня, осторожно двинулся дальше по коридору…

В следующем помещении снова пусто, как и еще в одном. Под ребристыми подошвами берцев похрустывает каменное крошево, рассыпаются упавшие с потолка пласты штукатурки. Справа гулко бумкает эргэдэха, коротко трещат «калаши» – старший лейтенант с ефрейтором тоже кого-то обнаружили, проводя быструю зачистку.

– Закрыто, – озадаченно хмыкает Аникеев, толкнув стволом пистолета-пулемета чудом уцелевшую дверь.

– Открывается-то внутрь, – пожимает плечами Васильев. – Давай так, я ее вышибу, а ты гранату кинешь. Дальше работаем как обычно.

– Идет, – соглашается товарищ, вытаскивая из брезентового подсумка эфку и сводя усики предохранительной чеки. – Все, готов.

– Хотя, знаешь, погоди-ка. – Отступив под прикрытие стены, Леонид давит затыльником приклада на ручку замка, несильно пихая дверь ногой. – Она ж не заперта…

Договорить морпех не успевает: дверное полотно буквально взрывается выбитой щепой, покрываясь десятками отверстий; прошивающие двухсантиметровые доски, словно картон, пули бьют в противоположную стену, пятная ее глубокими кратерами.

– Давай! – орет сержант, и Иван закидывает в узкую щель хлопнувшую запалом гранату. – Бойся!

«Ду-д-дух!» – ударная волна захлопывает дверь, с силой впечатывая ее в косяк. Новый пинок, и бойцы врываются в затянутое дымом помещение. Принадлежащие разным временам «шпагин» с «калашниковым» грохочут в унисон, на несколько секунд превращая пространство в абсолютно не приспособленное для жизни место. Кто-то громко стонет, ругаясь по-немецки, с металлическим лязгом рушится на пол нечто громоздкое. Васильев опускает автомат, пытаясь понять, пора ли менять магазин. Осматривается. На полу – опрокинувшийся пулемет на треножном станке, рядом – двое фрицев, судя по изодранным то ли пулями, то ли осколками шинелям, мертвых. Еще один сидит, поджав к груди согнутые колени, в дальнем углу, рядом с разбитым патронным ящиком и смятыми взрывом, изрешеченными мелкими осколками коробками с запасными лентами. Этот еще жив, окровавленными руками зажимая рваную рану на животе и сдавленно подвывая от боли – судя по вывороченному, измочаленному паркету, граната взорвалась буквально в метре, разнеся ящик с боеприпасами, разбросав патроны и пулеметные ленты и напичкав Schütze-drei