– Мы уже начали процедуру удочерения, – сообщил я. – И пока что все выглядит так, что домой мы вернемся с двумя детьми.

– Невероятно, – промолвил Лондон, укачивая Никлауса, – просто невероятно.

Как только малыш заплакал, дедушка Лондон вернул его Эрин, а сам, извинившись, отлучился на пару минут. Когда он вернулся, в руках у него был мячик для гольфа – один из тех, что украшали его каминную полку. С мячиком он нес и деревянную подставку.

– Это тебе, – заявил Лондон. – Первый мяч из моей коллекции.

– С какой стати ты отдаешь его мне? – спросил я.

– С такой, – улыбнулся он. – Я же обещал, что после рождения ребенка расскажу о том, почему выставил тебя из школьной команды.

– Не понимаю, – покачал я головой.

– Все дело в них, – кивнул он на мячик и подставку. – В свое время их вручила мне твоя мама.

– Это перед самой своей смертью?

Лондон шагнул поближе, внимательно всматриваясь в мяч.

– Ты же прочел те карточки, которые я тебе дал?

Я кивнул.

– Чернила за столько лет успели выцвести, и все же… Взгляни на обратную сторону подставки и мяча и скажи мне, что ты там видишь.

Я прищурился, пытаясь прочесть еле различимые буквы.

– На подставке было написано: «Л.У». А на мяче я увидел свое имя.

Лондон опустил голову и вздохнул.

– Видишь ли, когда твоя мать вручила мне мяч и подставку, я понятия не имел, что она хочет этим сказать. Я решил, по собственной глупости, что она просит научить тебя игре в гольф. И я старался изо всех сил, лишь бы сделать из тебя хорошего игрока.

Я положил мяч на маленький столик возле стула Долорес.

– Но какое это имеет отношение к тому, что ты выкинул меня из школьной команды? Почему ты вдруг сдался?

– Я не сдавался, – признался отец.

– Тогда в чем же дело?

– Помнишь, чем мы занимались в тот день, когда я отправил тебя с поля домой?

– Помню так, будто это было только вчера. Даже не знаю, сколько раз я мысленно возвращался потом к тому моменту.

– Хорошо, – улыбнулся Лондон. – Тогда расскажи мне все, что ты помнишь.

Я понятия не имел, почему он вдруг решил заговорить об этом именно сегодня. С другой стороны, мне ужасно хотелось разрешить загадку, которая мучила меня столько лет.

– Мой приятель Джим спросил у тебя, как высоко нужно устанавливать мячик перед ударом, и ты начал объяснять ему основные правила подготовки к игре. Я стоял рядом, и ты поинтересовался у меня, не хочу ли я что-нибудь добавить. Тогда я тоже внес свою скромную лепту.

– Именно! – воскликнул отец. – Это твоя «скромная лепта» позволила мне прозреть. Ты говорил с Джимом так уверенно, что мне казалось, будто я слышу твою маму. «Поднимай мяч выше, Джимми, – сказал ты. – Мы для того и используем подставки, чтобы поднять его с земли. Если хочешь, чтобы твой мяч взлетел, устанавливай его повыше». Когда ты произнес эту фразу, – продолжил Лондон, – я понял, что именно это пыталась сказать мне перед смертью твоя мама. Ей было без разницы, научишься ты играть в гольф или нет. Ей просто хотелось, чтобы ты взлетел. И моя обязанность как отца как раз и заключалась в том, чтобы поднять тебя повыше – до той точки, с которой ты сможешь самостоятельно полететь туда, куда понесут тебя твои мечты. Ты – мяч, а я – подставка для мяча. – Он умолк, давая мне возможность осмыслить сказанное. – Я выставил тебя из команды, поскольку гольф был