Обычно такая победа вполне удовлетворяла его, но тут он нашел кое-что поинтереснее. Падая, я инстинктивно оперся на обе руки, и он увидел часы. Он мгновенно сорвал их и стал рассматривать. Я поднялся и попытался выхватить, но он поднял их над головой, и я не мог дотянуться.

— Отдай, — сказал я, отдуваясь.

— Они не твои, — ответил он. — Они твоего отца.

Я очень боялся, что часы повреждены при падении, но все же сделал ему подножку. Он легко уклонился, отступил и сказал:

— Держись подальше, — он замахнулся, как бы собираясь бросить камень, — иначе я покажу, как далеко бросаю.

— Тогда тебя выпорют, — заметил я.

На его мясистом лице появилась угрюмая улыбка.

— Тебя тоже. А у твоего отца рука потяжелее, чем у моего. Вот что я тебе скажу: я займу их у тебя на время. Может, после полудня верну. А может, завтра.

— Кто-нибудь увидит тебя с ними.

Он опять улыбнулся:

— Я могу рискнуть.

Я решил, что он не сможет их бросить, и прыгнул. Мне почти удалось сбить его с ног, но он удержался. Мы боролись, потом оба упали и покатились в канаву у дороги. В ней стояла вода, но мы продолжали драться — даже после того, как сверху нас окликнули. Джек — это он окликнул нас — спустился и растащил нас силой. Ему это было нетрудно. Ростом он был с Генри и ужасно силен. Он вытащил нас на дорогу, выяснил, что случилось, отобрал у Генри часы и отправил его толчком в спину подальше. Я со страхом спросил:

— Они в порядке?

— Кажется. — Он осмотрел часы и протянул мне. — Глупо было приносить их сюда.

— Я хотел показать тебе.

— Не стоит, — коротко ответил он. — Во всяком случае, лучше положить их назад. Я тебе помогу.

Сколько я себя помню, Джек всегда был рядом и помогал. Странно, подумал я, когда мы возвращались в деревню, что через неделю это кончится. Я уже буду один. Наденут шапку, и Джек станет взрослым.

Джек стоял на страже, пока я клал часы на место и возвращал ключ туда, откуда взял его. Я переоделся, и мы снова пошли к развалинам. Никто не знал, что за здание здесь было, и я думаю, что нас больше всего привлекала надпись на проржавевшем металлическом листе: ОПАСНО — 6600 вольт.

Мы не знали, что такое вольт, но упоминание об опасности, пусть давно ушедшей, действовало возбуждающе. Была еще надпись, но из-за ржавчины виднелась только часть ее …ЛЕКТ… ЕСТВО. Мы гадали все, не в городе ли сделали эту надпись.

В глубине развалин находилось наше убежище, построенное Джеком. Пробираться к нему нужно сквозь обвалившуюся арку. Внутри было сухо и можно было разводить костер. Джек разжег огонь перед тем, как выйти ко мне, и поставил жариться кролика. Конечно, дома было полно пищи — субботний обед у вас всегда изобильный, — но это не мешало мне с жадностью предвкушать удовольствие от жареного кролика с печенной на угольях картошкой. Впрочем, я потом отдавал должное и пирогу, который испекла мать. Хоть рост у меня небольшой, но аппетит хороший.

Мы в дружелюбном молчании следили, как жарится кролик, и вдыхали его запах. Нам было хорошо молчать, хотя обычно я говорлив. Слишком говорлив, может быть, — я знал, что большинство моих неприятностей с Генри происходило из-за несдержанности моего языка.