— Называйте их, как хотите, — сказал Рендилл Тарли, — они все равно останутся всего лишь проходимцами.

— Возможно, — согласился сир Киван. — Но чем дольше мы не обращаем внимания на этих проходимцев, тем сильнее они становятся. Мы подготовили карту — карту их вторжения. Великий мейстер?

Карта была прекрасна: нарисованная мастером на тончайшем пергаменте и такая огромная, что заняла весь стол.

— Здесь, — указал Пицель рукой, покрытой старческими пятнами. Там, где рукав его мантии съехал набок, виднелась складка бледной кожи, свисавшей с предплечья. — Здесь и здесь. По всему побережью и на островах. Тарт, Ступени, даже Эстермонт. А теперь мы получаем сообщения, что Коннингтон движется к Штормовому Пределу.

— Если это действительно Джон Коннингтон, — добавил Рендилл Тарли.

— Штормовой Предел, — проворчал лорд Мейс Тирелл. — Он не сможет взять Штормовой Предел. Даже будь он самим Эйегоном Завоевателем. Но даже если и возьмет, что с того? Сейчас его удерживает Станнис. Пусть замок переходит от одного самозванца к другому, почему мы должны тревожиться? Я снова захвачу его, после того как суд подтвердит невиновность моей дочери.

Интересно, как ты можешь снова захватить его, если никогда раньше не захватывал?

— Я понимаю, милорд, но…

Тирелл не дал ему закончить:

— Обвинения против моей дочери — грязная ложь. Я опять спрашиваю: почему мы должны участвовать в этом балагане? Пусть король Томмен объявит мою дочь невиновной, сир, и положим конец нелепости здесь и сейчас.

Сделаешь так, и слухи будут преследовать Маргери до конца жизни.

— Никто не сомневается в невиновности вашей дочери, милорд, — солгал сир Киван, — но Его Святейшество настаивает на суде.

Лорд Рендилл фыркнул:

— Во что же мы превратились, если королям и знатным лордам приходится плясать под чириканье воробьев.

— У нас повсюду враги, лорд Тарли, — напомнил сир Киван. — Станнис на севере, железные люди на западе, наемники на юге. Бросьте вызов верховному септону — и по сточным канавам Королевской Гавани тоже потечет кровь. Если верующие посчитают, что мы идем против богов, это толкнет их в объятия того или другого потенциального узурпатора.

Мейс Тирелл остался непреклонен:

— Как только Пакстер Редвин очистит моря от железных людей, мои сыновья захватят Щиты. Станниса прикончат снегопады или Болтон. Что касается Коннингтона…

— Если это действительно он, — вставил лорд Рендилл.

— …что касается Коннингтона, — повторил Тирелл, — какими победами он вообще известен, что мы должны его бояться? Он мог бы покончить с восстанием Роберта у Каменной Септы — но потерпел неудачу. Так же, как постоянно терпят неудачи Золотые Мечи. Да, некоторые, возможно, поспешат присоединиться к ним. Для королевства будет только лучше, если оно избавится от таких глупцов.

Хотелось бы сиру Кивану разделять его уверенность. Он немного знал Джона Коннингтона — горделивый юноша, самый упрямый из стаи молодых лордов, окружавших принца Рейегара Таргариена и соперничавших за его благосклонность. Высокомерный, но способный и энергичный. Именно за это и за военное мастерство Безумный Король Эйерис назначил его десницей. Бездействие старого лорда Мерривезера позволило восстанию пустить корни и разрастись, и Эйерис искал кого-то молодого и решительного, способного противостоять молодости и решительности Роберта. «Слишком рано, — объявил лорд Тайвин, когда новость о выборе короля достигла Утеса Кастерли. — Коннингтон слишком молод, слишком дерзок, слишком жаждет славы».