Зная, что Юранд перед отъездом велел всем повиноваться Збышку и через ксендза завещал ему Спыхов, Мацько сказал старику повелительным голосом:

— Я дядя вашего молодого пана и, пока он не вернется, буду управлять Спыховом.

Толима склонил свою седую голову, которая чем-то напоминала волчью, и, приставив к уху ладонь, спросил:

— Так вы, пан, благородный рыцарь из Богданца?

— Да, — ответил Мацько. — Откуда вы меня знаете?

— Вас ждал тут молодой пан Збышко, он спрашивал про вас.

Мацько при этих словах вскочил на ноги и, забыв всю свою важность, воскликнул:

— Збышко в Спыхове?

— Был, милостивый пан, уж два дня как уехал.

— Боже мой, откуда же он прибыл и куда уехал?

— Прибыл он из Мальборка, по дороге заезжал в Щитно, а куда уехал — не сказал.

— Не сказал?

— Может, он ксендзу Калебу говорил.

— Ах ты господи! Выходит, мы с ним разминулись! — проговорил Мацько, хлопнув себя по ляжкам.

Толима приставил ладонь к другому уху.

— Что вы говорите, милостивый пан?

— Где ксендз Калеб?

— У старого пана он, у его постели.

— Попросите ксендза сюда!.. Или нет… Я сам к нему пойду.

— Я позову! — сказал старик.

Он вышел. Ксендз Калеб еще не появлялся, когда в комнату вошла Ягенка.

— Поди-ка сюда! Знаешь, что случилось? Два дня назад здесь был Збышко.

Ягенка мгновенно переменилась в лице, ее ноги, обтянутые полосатыми штанишками, подкосились.

— Был и уехал? — спросила она с бьющимся сердцем. — Куда?

— Два дня назад, а куда, может, ксендз знает.

— Нам надо скакать за ним! — решительно заявила девушка.

В это время вошел ксендз Калеб и, думая, что Мацько позвал его, чтобы справиться про Юранда, сказал, не ожидая вопроса:

— Он еще спит.

— Я слыхал, что здесь был Збышко! — воскликнул Мацько.

— Был, да вот уж два дня, как уехал.

— Куда?

— Он и сам не знал… На поиски… К жмудской границе поехал, где теперь война.

— Ради бога, отче, расскажите нам все, что вы о нем знаете!

— Да я только то знаю, что он сам мне рассказывал. Он побывал в Мальборке, заручился там могущественным покровительством брата магистра, первого рыцаря среди крестоносцев. По его повелению Збышку дозволено во всех замках чинить розыски…

— Юранда и Дануськи?

— Да, но Юранда Збышко не стал искать, ему сказали, что того уж нет в живых.

— Расскажите все с самого начала.

— Сейчас, дайте только передохнуть и прийти в себя, я из иного мира возвращаюсь.

— Как из иного?

— Да, я возвращаюсь с того света, куда на коне не доскачешь, а с молитвой дойдешь… от стоп Иисуса Христа, которого я молил смилостивиться над Юрандом.

— Вы просили чуда? Это в вашей власти? — с величайшим любопытством спросил Мацько.

— Не в моей это власти, а спасителя; коли пожелает он, то вернет Юранду и глаза, и язык, и руку…

— Да, коли пожелает, так, уж конечно, вернет, — ответил Мацько, — хоть и не о пустяке вы просите.

Ксендз Калеб ничего не ответил, может, не расслышал, глаза у него были еще отуманенные, видно, он и впрямь забылся, погрузившись в молитву.

Он закрыл руками лицо и некоторое время сидел в молчании. Наконец, встряхнувшись и протерев руками глаза, он сказал:

— Ну, теперь спрашивайте.