Гром невероятной силы расколол тишину на тысячи мельчайших частей. Вылетели все стекла в ближайшей округе. Пахнуло раскаленной гарью, и почти в это же мгновение раздался еще один разрыв, не уступающий по силе первому.

Взорвался бак воздушного катамарана, доверху наполненный жидким топливом. Кабина «акулы» обернулась пульсирующим клубком ослепительного огня, окаймленного по краям черной бахромой ядовитого дыма.

Барабанные перепонки Найла защищала надежная арамидная ткань, но даже сквозь непробиваемый капюшон его хлестнуло по ушам так, что на мгновение он потерял слух.

Отчаянно он рванул в сторону, но не успел ничего сделать. Ударная волна мгновенно настигла его, обжигающее дыхание подхватило и швырнуло за каменный забор, ограждавший площадь тесного двора. Его перебросило через кирпичную стену, как пушинку.

В момент полета все слилось перед глазами в единую серую полосу.

Он только успел увидеть, как земля стремительно приближается, и со всей силой врезался в панели мостовой.

Руки инстинктивно, опять же без участия сознания, в последние секунды выбросились вперед. Тело смогло сгруппироваться и приготовиться к столкновению, но все равно удар вышел ошеломительной силы.

Словно со стороны, отчужденно, Найл еще успел услышать свой сдавленный крик, когда грянулся оземь. Дыхание перехватило и в это же мгновение он провалился в полную темноту, потеряв сознание…

В последний годы он иногда пытался представить себе, как развернулась бы его судьба, если бы десять лет назад в руинах разрушенного древнего города он не обнаружил складной жезл-ключ. Как ни странно, но эти мысли его посещали в особенно тяжелые минуты, потому что порой Найл с детской тоской думал, не ошибся ли он тогда, поднимая с песка незнакомый предмет.

С того момента, когда в его руках оказалась эта металлическая трубка, жизнь словно раскололась на две половины.

Одна половина осталась за спиной, в прошлом.

Там на каждом шагу человека подстерегали опасности, но все было понятно, и каждый день дарил мгновения удивительно чистой, целостной радости.

Обыкновенный босоногий мальчишка, прозябающий вместе со своей семьей в пещере, со временем должен был вырасти и превратиться во взрослого опытного охотника.

Найл стал бы главой семейства и обосновался бы вместе со старыми родителями и многочисленными детьми в новой, просторной и надежной пещере. Жизнь его была бы пронизана мыслями только об отце с матерью и о своем подрастающем потомстве.

Годами в окружающей обстановке ничего бы не менялось. Как и его предки, он спал бы с женой под каменными сводами логовища на толстом матрасе из душистой травы лисохвоста, накрывался бы одеялом из паучьего шелка и носил бы так называемую «тунику», бесформенный мешок с прорезями, грубо сшитый из ворсистой шкуры тысяченожки или пустынной гусеницы.

Утром его ждал бы глоток теплой железистой воды и порция жесткого сушеного мяса, сдобренная для хорошего настроения парой свежих плодов кактуса опунции.

Так жил его любимый дед Джомар, так жили и его родители, Улф и Сайрис, так суждено было пройти свой путь до далекого заката и ему. Каждый день заполнялся бы заботами и трудами, все силы уходили бы на поиски пищи и свежей воды, а вечером в объятиях красивой жены его ждала бы небольшая теплая награда за все старания.