Все остальные мысли глушит тревогой о Мире. Её опоили! Как? Куда смотрел в этот момент мой сын? Почему его не было рядом со своей девушкой? Почему?
Чёрт… Приходится нанять такси. Не уверен, что в таком состоянии я буду соблюдать правила дорожного движения. До нужного места добираюсь быстрее, чем Рома. Естественно! Он же укатил на чёртов пикник!
Нервно расхаживаю перед входом в частный медицинский центр. Уже договорился с нужными людьми. Всё сделают в лучшем виде. Только бы успели…
Набираю номер сына.
— Если через минуту тебя не будет у центра, четвертую!
— Подъезжаю! — отрезает Рома.
Через полминуты автомобиль Ромы лихо тормозит перед входом. Медицинский персонал уже спешит со всех ног к автомобилю. Я выбрасываю недокуренную сигарету и рывком открываю заднюю дверь машины Ромы.
— Я сам… — трётся около меня сын, но осекается и делает пару шагов назад, наткнувшись на мой разъярённый взгляд.
— Оле-е-е-ег? — удивлённо спрашивает Мира.
Оказавшись у меня на руках, она доверчиво прижимается щекой к моей груди.
— Мира, тебе плохо?
— Всё качается и плывёт. Я не люблю, когда так. Сделай что-нибудь, Олег… — просит жалобным тоном, цепляясь за мою футболку изо всех сил. — Пожалуйста…
— Обязательно. Тебе сейчас помогут, Мира.
Я перекладываю девушку на носилки и осторожно отцепляю её пальцы от своей футболки. Миру увозят в центр. Двери захлопываются вслед за носилками. Стою несколько секунд без движения, а потом резко разворачиваюсь к сыну.
Никогда до этого момента я не бил сына. Но сейчас он получает удар кулаком по лицу и даже не пытается закрыться. Только голова назад откидывается, и капли горячей крови оседают на моём лице.
Рома оседает на землю, зажимая пальцами сломанный нос. Выставляет вперёд ладонь, гундося:
— Я виноват. Не уследил… Знаю.
— Какого чёрта ты вообще потащил Миру на свои разбитные тусовки? — спрашиваю, сжимая и разжимая пальцы. — Где ты был, когда это случилось?
— Там же. Но отошёл на полчаса. Я не думал, что приятель так сделает, — оправдывается Рома.
— А ты сказал, что она беременна, а? Или твои дурные дружки об этом узнали постфактум?
— Прости, я налажал, — признаётся Рома.
— Не у меня прощения просить нужно, болван! Мира может потерять ребёнка из-за твоего кретинизма.
Рома бледнеет.
— Такое случается?
Господи, дай мне сил удержаться от мордобитья. Хватаю сына за футболку и встряхиваю:
— Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о том, во что ввязываешься? Или для тебя всё вокруг кажется игрой?
— Не ори, па. Мне самому тошно, что так вышло. Да, я виноват… Ну, что ты на меня так смотришь? — Ромка поднимает лицо с разбитым носом. — Давай, ударь меня ещё раз за то, что тебе приходится краснеть и расхлёбывать за меня. Но я не хотел! Я бы лучше сам там лежал…
Глаза сына странно краснеют. Сначала зло думаю, что он сам, поганец, дури накидался. Но потом понимаю, что Рома был за рулём и от него ничем не пахнет, ни куревом, ни алкоголем. Сын отворачивается и трёт лицо, прячась от меня. Зло смахивает слёзы и нервно расхаживает, пачкая кровью на асфальт.
— Не мельтеши, а! Иди, пусть нос твой поправят… — говорю грубовато, чтобы не показывать, что у самого горло перехватывает от эмоций.