Возразить было нечего.

— А я даже сомневаться стал, не напрасно ли мы оставили зарубку на косяке, — сказал я.

Если говорить точнее, — всю дорогу в Кереть меня мучили сомнения. Хутор Бадера посещают многие. Городские рыболовы ночуют в деревушке Ладва-порог, а днем отдыхают, укрываются от дождя на хуторе. Попробуй распознать среди многих того, кому Бадер подал знак!

— Сложное дело, не спорю, — улыбнулся полковник. — А что вы с ней сделаете, с зарубкой? Как спрячете? Обтешете косяк или новый поставите? А? Всем напоказ? То-то и оно! Нет, они тоже не глупцы. В Ладва-пороге колхозники слышали взрыв?

— Нет как будто.

Полковник встал, откинул занавеску, приложил к карте циркуль.

— Четыре километра. Могли услышать. И вы ничего не рассказывали в деревне?

— Нет.

— Напрасно. Все равно взрыв, появление пограничников на хуторе — это трудно спрятать. Вас же застали там люди, Тихон Иванович! Незачем держать в секрете то, что Бадер, бывший хозяин хутора, явился из-за рубежа за своим золотом и подорвался.

— Не совсем понимаю вас, — сказал я.

— Наши догадки мы оставим при себе, разумеется. Пусть считается, что Бадер подорвался случайно.

— Ясно, товарищ полковник!

— Ведь это похоже на случайность, правда? Расчет организаторов вылазки как раз и построен на этом: Бадер погиб как бы от случайной мины. Ну, мы, допустим, ничего не подозреваем. И зарубку не заметили. Понимаете мою мысль? Не будем пугать врага, успокоим его пока, чтобы потом взять врасплох.

И он предложил приглядеться к рыболовам, нет ли среди них людей, проявляющих к хутору повышенный интерес. Врагу удобнее всего включиться именно в такую группу, так как в ней он менее приметен.

— Добро! — закончил Черкашин. — Кому же мы задачу поручим?

Не вдруг дошел до меня смысл вопроса. Ах, вот оно что? Опять смущает мой сорокасемилетний возраст! Помоложе кого-нибудь хочет подобрать!

— Товарищ полковник, — сказал я. — Разрешите мне закончить дело.

Он помолчал.

— Хорошо. Поручим вам.

Был поздний час. За окном расстилалось озеро, — спокойное, холодное, в охвате лесистых берегов. К нему тянулась улица бревенчатого районного городка и по ней, мимо райкома с флагом на башенке, мимо свежесрубленной конторы леспромхоза, шагали люди, ничего не подозревающие о наших заботах и тревогах.

— Значит, беретесь, — говорил полковник. — Смотрите, дело вашей чести, Тихон Иванович. Ну, я рад. Рад, что вы и доведете до конца. Берите Марочкина и… С Яковлевым, к сожалению, придется расстаться.

— С нашим следопытом?

— Да. Он и так сколько сверх срока прослужил! Есть ходатайство от предприятия. Он же мастер по сплаву, хороший мастер. Люди нужны и лесу. Вот еще «Россомаху» разминируем… Новые угодья передадим хозяйству.

В окно бьет музыка. У самого озера, в парке, вернее, в гуще лесных сосен, сохраненных строителями городка и обнесенных нарядной голубой оградой, зажигаются красные, синие, зеленые фонарики над танцплощадкой, веселится молодежь. Там, за стенами штаба отряда, никто не догадывается, что идет схватка с лютыми врагами нашей мирной жизни.

Гостиница в Черногорске, где остановилась Бахарева, стоит на огромной, темно-серой, почти черной скале, отшлифованной миллионы лет назад ледником. Многие дома города, почти сплошь деревянного, раскинуты на таких могучих скалах и потому кажутся удивительно легкими и хрупкими. «Спичечный город» — так окрестил Черногорск южанин Марочкин. Однако этот непрочный на вид город — большой и славный труженик. Он шлет в дальние концы страны и за границу грузы смолистых, лимонно-желтых досок, добывает в бурных морских водах рыбу…