— Ира! Ира! Ты знаешь, кто приехал!!! — воскликнула Никитишна в коридоре — Саидушка приехал! Представляешь!

— Постой, постой, Никитишна, успокойся. Какой Саидушка?

— Да, ты что Ирина, забыла что ли?! Сын Зухры, безногий который! Беженцев помнишь, ну тех, которые у нас три года жили, а потом к родственникам уехали. Мы же их всем двором провожали, помнишь?!

— Ой! — всплеснула мать руками и прижала ладони ко рту. — Саидушка, бедненький, — прошептала, она уронив слезу. Обе женщины бросились на улицу.

— Чего за переполох? — вышел отец на кухню, подкуривая. — А ну, подвинься, дай гляну.

А во дворе уже образовалось натуральное столпотворение. На улице закатили настоящую поляну, всем двором. Тащили и стулья, и посуду из квартир, мужики составляли столы. Продукты несли, у кого что было.

— Чую, назревает грандиозная пьянка, — задумчиво произнёс отец, глядя на эту суету. — Чё, пойдём подмогнём, сынок. — затушил окурок и пошёл обуваться.

Да, пьянка в тот день случилась знатная, с кучей воспоминаний и новостей об уехавших бывших соседях, а потом Саидушка, а ныне Саид Гафарович, владелец нефтяной компании и ещё чего-то там, я не расслышал, принялся раздавать детям подарки и сладости. Два здоровенных качка, видимо, охрана, долго выгружали из «Газели» всевозможные игрушки.

— Он что, весь магазин скупил? — прошептала тётка Рима, сидящая у меня под боком. — Смотри, смотри, а заяц-то, больше вышибалы этого!

— Посиделка удалась на славу, — как выразился мой отец, болезненно скривив лицо и массируя виски.

Мать встретила нас бульоном и антипохмелином с пивом в придачу.

--

— Протезы! — вдруг я воскликнул, подскочив, как ужаленный, на своём месте. — Им срочно нужны протезы!

На меня уставились четыре удава. И тут машина резко затормозила.

Все повалились, кто на кого, а Прапор смачно выругался и протёр лобовое стекло, смахнув пару капель крови, зажал пальцами нос.

— Повылазило тебе?! — прогундел он Киру, застывшему, как изваяние.

— Ich bin ein Arsch… was für ein Arsch ich bin… (Я осёл… какой же я осёл…), — ударив ладонями о руль, Кир расхохотался во весь голос.

Теперь уже всё внимание приковалось к нему.

— Ну? Хорош ржать, рожай давай, гений ты наш невменяемый! — не вытерпел Прапор.

— Прапор, я — идиот! — Кир, смеясь, хлопал себя по лбу.

— Не новость. Ну? Говори, чего придумал?

— Кирды! — уставился он на Прапора, будто тот уже должен был всё понять.

— Ага, очень умно… и на какой кобыле к ним ехать прикажешь?

— А это, друг мой, — хитро улыбнулся, — уже не наша забота, а головная боль моему братцу!

— Интересно… И чем же мы можем его так заинтересовать, что он понесётся к кирдам клянчить протезы? Ладно, с Лешим не особо сложно, но вот протез для Умника?! Это вообще реально?

— Гипотетически, да. — Кир резко задумался, моментально скинув весёлость.

— А-а… понятно… — подначил его Прапор. — Ну, тогда дело за малым, нужно заинтересовать Горыныча так, чтобы он готов был вывернуться наизнанку ради желаемого. Вот только чем?

— Да, это проблемно… я думал про свои записи, но… — Кир снова завис.

— Кир, — окликнул я командира, — что дорого в этом мире твоему брату?