— Пойдёмте лучше на кухню, — предложил Фома, когда Орёл многозначительно покосился на пачку сигарет, силуэт которой отчётливо просвечивался сквозь светлую ткань нагрудного кармана летней рубашки. — В доме дети, так что в комнате лучше не курить.

— Канещна, брат! Дети — это святое! — Закивал Орёл, подтверждая слова, да с таким усердием, что хрустнуло в шее. Поспешил подняться и торопливо засеменил в указанном направлении, по пути почувствовал, что в районе ануса был «съеден» один из микимаусов, и небрежным движением поправил трусы, тем самым спас мышонка от неминуемой гибели.

Рыся поставила дымящие ароматом отличного кофе чашки и молча вышла.

Этот человек почему-то девочке очень не нравился, и, случайно встречаясь с ним на улице или в магазинах, она всегда старалась поскорее скрыться с его глаз.

Орёл невольно зыркнул в её сторону, но тут же отвернулся, испугавшись, что этот взгляд заметили и его интерес к девочке обнаружили.

В окне прошмыгнула чёрная лохматая голова.

Спустя минуту голова вернулась и опасливо заглянула в помещение, чуть показавшись с краю окна, быстро исчезла. Кир приоткрыл створку и увидел с растёпанной шевелюрой сверху серый мохнатый шар, сверкающий голыми ляжками. Девушка со скоростью хорошего спортсмена рванула к калитке, не забыв задрать шубу до самых бёдер, чтобы та не мешала очень быстрому бегу. Тапки она где-то потеряла.

Ироничная улыбка слегка коснулась губ старого немца.

— Ну, что, Орёл, рассказывай, как докатился до такой жизни? — Развернулся он к гостю.

— Какой жизни, Кир? Харощая жизнь у миня, честная! Мамой клянусь!

— Ты прекрасно знаешь законы, касающиеся граждан нашего города… Устроил тут балаган. — Бросил Кир, не сводя холодного взгляда с кавказца, которому, кажется, уже совсем плохо стало, не спеша выдвинул табурет и присел напротив.

— Она сама просила! В кино-шмино актрисай быть хочет! — Развёл он руками, блестя мокрыми ладонями.

Кир смерил мужика в трусах уничтожающим взглядом. Голова того медленно втянулась в плечи, на лбу выступила испарина.

— Прости Кир, палку перегнул, — ответил Орёл севшим голосом.

— Кофе пей. Остыл уже, — кивнул Кир без намёка на хорошее настроение.

Мужчина попытался взять чашку, но руки предательски заколотились, выбивая невольно звон посуды.

— Не пролей, — усмехнулся Фома, — трусы испортишь. Козырные! — Широко улыбнулся.

— Мамой клянусь, не бил я её, пальцем не тронул, попугать просто хотел, чуть-чуть совсем. — Кавказец начал торопливо оправдываться. — Язык имеет: нож бы мне такой, как её язык! Броню элиты пробил бы таким ножом!

В стекло робко постучали.

— Орёлик, вещи твои принесла. — В окно просунулась аккуратно сложенная стопка одежды.

— Вот! Видищ! — Тут же воспрял духом… Орёлик. — Жина прищла, харащо всё у нас! — Встал он, нервно улыбнувшись, и протянул дрожащие руки к вещам.

— Вижу, — усмехнулся Кир и отпил из чашки терпкий напиток.

На подоконник меж тем встали ботинки.

Орёл поспешно одевался, пальцы от волнения не слушались, и пуговицу на штанах удалось застегнуть только с четвёртой попытки.

— Спасибо, Кир, от всего сердца благодарю тебя, брат мой. — Тряс он руку Кира, обхватив двумя своими, прощаясь у забора.