— Никогда бы не подумал! — покрутил головой Беркалов.
— Я тоже, — развел руками Брусилов. — Но Валериан Витольдович меня убедил. Что вы говорили о маскхалатах? — повернулся он ко мне.
Я рассказал.
— Господи, как просто! — воскликнул Брусилов. — Белой ткани у нас достаточно, нашить из них этих накидок можно за нескольких дней. И ведь никто не додумался! Благодарю, Валериан Витольдович!
— Рад стараться!
— Он и санитарную службу в дивизии блестяще организовал, — вставил своих пять копеек Беркалов. — Число умерших от ранений сократилось в разы. Легкие выздоравливают на месте и возвращаются в строй. Большинство из них – обстрелянные нижние чины и офицеры. Из-за этого я даже пополнения не просил. Считаю, надворный советник заслуживает награды.
— Не возражаю! — кивнул Брусилов.
— Если награждать, то не меня, а врачей медсанбата, — возразил я. — Трудятся, не жалея себя. У меня вот ордена есть, у них – совсем ничего.
— Давайте так! — предложил Брусилов. — В ходе наступления будет много раненых. Справитесь с лечением – награды воспоследуют. Обещаю.
Я поблагодарил. Хорошая новость, подчиненные обрадуются. Врачей на этой войне награждают редко. Вернуться домой с орденом – большое дело. Уважение окружающих обеспечено, да и карьере способствует.
— Тут еще… — Брусилов лезет в карман кителя и достает белый конверт. — Просили передать.
Он протягивает конверт мне. Беру. От конверта пахнет духами. Запах сильный, он заполняет пространство блиндажа. Беркалов, как жена Лота, превращается в соляной столп. Командующий фронтом носит амурные письма врачу?! Брусилов подмигивает – знает от кого. Хитер, Алексей Алексеевич! Интересно, сам вызвался отвезти или попросили?
— Спасибо, — торопливо сую конверт в карман. — Как ваша рана, Алексей Алексеевич? Не беспокоит?
— Слава богу! Все благодаря вам, Валериан Витольдович. Золотые у вас руки!
— Рад слышать. Если ко мне больше ничего, то с вашего позволения откланяюсь. Раненые ждут.
— Конечно! — кивает Брусилов. — Раненые прежде всего.
Глаза у него смеются. Торопливо одеваюсь и выскакиваю из блиндажа. К медсанбату иду быстро, с трудом сдерживаясь, чтоб не побежать. Для военного врача в чине подполковника несолидно. Могут не понять или, что хуже, испугаться. В расположении заскакиваю к себе в землянку и, не раздеваясь, вскрываю конверт…
Дорогой Валериан!
Я в Минске. Приехала с санитарным поездом за очередной партией раненых. Встретилась с Брусиловым – он прибыл выказать свое почтение наследнице. В разговоре сказал, что отбывает на фронт. Я спросила: увидит ли тебя? Ответил, что непременно побывает в дивизии, где ты служишь. Я не утерпела и попросила передать тебе письмо. Не ругай меня. Алексей Алексеевич – военный человек, тайну хранить умеет. Я не сказала, о чем буду писать, но он, наверное, догадается. Пусть! Не хочу больше скрываться.
Я скучаю по тебе! В Москве держусь, но тут приехала в Минск… Даже попросила отвезти меня к дому, где ты лечил меня. В квартиру, правда, не заходила – там сейчас другие жильцы, сидела в автомобиле и вспоминала. Твое лицо, руки и губы… Они у тебя такие нежные. Даже всплакнула. Ты беспокойся, никто, кроме Лены, не видел. Она меня утешала.