— Началась какая-то паника. Полеты запрещены. Мы направляемся в Закстедпорт. Это около трех дней пути. Немедленно ложитесь на новый курс: штирборт, семнадцать градусов, склонение десять. — Он положил трубку и огорченно сказал: — К черту летит чудесный месяц на Терре. А Закстеда я не выношу: вонючая дыра. Люди зверски обозлятся, и я их не осуждаю.

— Что же, по-вашему, могло случиться, сэр? — спросил Бэрмен. Он был расстроен и обеспокоен.

— Один Бог знает. Последний раз общая тревога была семь лет назад, когда на полдороге к Марсу взорвался «Звездоход». Пока шло следствие, ни один корабль не отпускали в полет. — Он потер подбородок, подумал и продолжал: — А перед тем была тревога/ когда на «Сарбакане» спятил весь экипаж. Что бы ни было на этот раз, не сомневайтесь, что дело серьезное.

— Уж не начинается ли война в космосе?

— С кем? — Макноот пренебрежительно махнул рукой. — Ни на одной планете нет кораблей, которые могли бы устоять против наших. Нет, тут какая-то техническая причина. Так или иначе, мы скоро узнаем. Нас известят еще до прибытия на Закстед или сразу после.

Их известили! Не прошло и шести часов, как Бэрмен ворвался в каюту. На лице его был ужас.

— Что у вас стряслось на этот раз? — спросил Макноот, глядя на него во все глаза.

— Кор. ес! — выдавил из себя Бэрмен. Он махал руками, словно отстраняя невидимую паутину.

— В чем дело?

— Все из-за типографского дефекта в вашем экземпляре ведомости. Надо читать: кор. пес.

Командир только пялил глаза.

— Кор. пес, — повторил за радистом Макноот, и в его устах это звучало как ругательство.

— Посмотрите сами:

В уединении своей каюты Макноот принялся грызть ногти. Время от времени он скашивал глаза и смотрел, не догрыз ли уже до живого мяса.

От омлета, съеденного за завтраком, у Филмора вдруг расстроился желудок — настолько серьезно, что пришлось обратиться к врачу. Еле-еле дотянув до конца рабочего дня, бедняга приплелся домой и сразу же накинулся на жену:

— Послушай, Эльвира, чем ты меня с утра накормила? Этот омлет… меня чуть не стошнило прямо в офисе! Едва успел до туалета добежать.

Миссис Филмор, тихая маленькая женщина, опустила глаза и смиренно ответила:

— По-моему, все было нормально. Просто ты слишком быстро ешь, Джордж. Не торопись так, ты ведь уже не мальчик…

Филмор задумался. С одной стороны, ему действительно было за пятьдесят, и здорово за пятьдесят. Но с другой стороны, чувствовал он себя отменно — по крайней мере, в отношении желудка.

— Проклятье!.. Когда будем ужинать?

— В пять, — ответила жена. — Если, конечно, с тобой все в порядке.

— Пойду побреюсь, — оборвал ее Филмор. Он работал рекламным агентом и считал, что внешность — это деньги. Поэтому брился два раза в день — утром и перед ужином.