Это Дот. Он молодой, но самый старший из мужчин в своем роду. Он брат Киро.

— Сын Зое и чужеземца, — поправил Вождь. — Ты не должен забывать этого, Дот.

Лойко представил, как Вождь, говоря это, поглаживает свою густую русую бороду. Глаза у Вождя строгие и грустные. Все слушаются человека с такими глазами.

— Говори ты, Tax.

— Мне нечего сказать вам, братья, кроме того, что вам и так ясно. Дот говорит, что мальчика Лойко считают ведуном, но он не сказал, что многие из нашего народа уверены, что он кедон. Я не знаю, кого нам посылать к Богам, но знаю, из-за кого начался этот мор.

У Таха много детей. И язык у него хороший, может долго, красиво говорить. Если он уговорит совет, что Лойко — кедон, Лойко убьют. После него, его мамы и дедушки ничего не останется, даже песни, ведь имена кедонов не хранят в памяти. А после Таха останется много детей.

— Лойко недавно исполнилось десять лет, — будто только что поняв что-то важное, сказал Веш, самый улыбчивый из Отцов. — Я знаю, он ровесник моего племянника Ботко… Пришло его время выбирать ремесло…

— А тут мор, — вкрадчиво продолжал Tax. — Будто сами Боги говорят нам, что Лойко предназначено идти к ним.

— То есть что он ведун? — насмешливо уточнил Дот. Tax промолчал, и Лойко показалось, что он пожал плечами: думайте что хотите, я сказал, как есть.

— Но Лойко не проявляет себя как ведун, — возразил Ино, самый старший из Совета, отец семейства Лойко. — Ведунов видно сразу, они не похожи на остальных.

— Лойко тоже не похож!

— Чем? Тем, что кожа у него была белее нашей, когда он родился? Не забывайте, что его отец был из чужой земли и белокож. Солнце же приняло мальчика в свою семью, сейчас его не отличишь от других анулейцев.

— У Лойко очень громкий голос, Ино, громче всех.

— Мы не знаем, какими голосами обладают люди из племени его отца. Может, голос тоже достался ему по наследству?

— Кажется, старый Ино жалеет сына своей семьи и не хочет спасти других, — заметил Онго.

Онго можно понять: в его семье больше всего голодных смертей. Онго огромного роста. Молодые деревья он с корнем вырывает из земли, хотя лет ему уже немало. Но его силу никто не принимает за дар ведуна.

— Конечно, — спокойно согласился Ино. — Разве отец не должен жалеть своих детей? Если мы выберем Лойко, а его дед скоро умрет от горя и старости, одной семьей в нашем роду будет меньше. Мы потеряем искусных гончаров. Не забывайте еще, что Хвосты сильно виноваты перед гончаром Хотой: они убили его единственную дочь.

— Она сама лезла под стрелы, будто разум оставил ее! — вспылил Фед, чей сын был одним из тех Хвостов.

— Зое хотела спасти отца своего ребенка, мы не можем ее осуждать, — возразил ему Вождь. — Зое убила случайная стрела, никто не хотел ее смерти. Но мы виноваты перед Хотой. Хотя и он, и его дочь Зое тоже виноваты перед нами: не надо было пускать чужеземца в свой дом.

— Разве бы ты или любой из нас оставил умирать в лесу раненного зверем человека? — спросил Ино. — Нет, за Хотой и Зое нет вины.

— Не время разбирать дела давних лет, — перебил всех Онго. — Каждая минута приближает смерть к нашему порогу. Надо решить, кто пойдет к Богам.