Эйдан долго размышлял над его словами, чувствуя, что это правда.
«Мой отец был честным и справедливым», – ответил он, теперь став спокойнее, но опустошеннее. – «И куда это привело его? С ним поступили несправедливо».
«Твой отец и сейчас честен и справедлив», – поправил Мотли. – «И с ним поступили несправедливо. Это правда. Но разве ты не видишь? Это не увело его от той жизни, которой он жил. Он жил справедливой жизнью. И единственный несправедливый поступок никогда этого не отменит».
Мотли положил руку ему на плечо, и Эйдан повернулся к нему.
«Станешь размышлять о несправедливости жизни и только больше ее породишь», – заключил он. – «Игнорируй ее и сам поступай справедливо, и тогда ты создашь справедливую жизнь».
Эйдан задумался над словами Мотли, его слезы высохли, когда он увидел в них истину. Кассандра потянулась и взяла его за руку, и он сжал ее ладонь в ответ. В ее глазах появились слезы, когда она посмотрела на него.
«Я люблю твоего отца как отца, которого у меня никогда не было», – тихо с грустью в голосе сказала она. – «Он может скоро умереть, но прямо сейчас он жив. Цени свое время с ним. У тебя еще больше времени, чем было у меня. Не предавайся жалости к самому себе. Есть много людей, подобных мне, у кого ситуация хуже твоей».
Эйдан сделал глубокий вдох и почувствовал себя глупо, осознавая, что она права.
«Будь сильным», – добавила Кассандра. – «Ради него. Он нуждается в тебе сейчас. Его судьба предрешена. Теперь ты должен решить, что делать. Ты упадешь или будешь рядом с ним?»
Постепенно внутри Эйдана воцарилось спокойствие. У него появилась цель, решительность. И он начал ощущать новое желание.
Желание отомстить.
Эйдан поднялся, вытер последние слезы и почувствовал себя холодным и сильным внутри. Он знал, что что-то внутри него изменилось. Теперь он знал, что больше не является мальчиком, он – мужчина. Мужчина, который скоро останется без отца. Мужчина, который должен стоять на двух ногах и отомстить за него.
Пришло время оставить ребячество позади.
«Время идти», – сказал Эйдан, делая первый шаг. – «И отомстить за моего отца».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сивиг галопом скакал на запад, возглавляя сотни воинов Эсефуса, решительно настроенный выполнить приказ Дункана и разжечь войну против пандезианского флота. Он знал, что преимущество не на их стороне и что сражение на море, вероятно, приведет к его смерти, но это не заставило его медлить: это был благородный поступок для его страны. А для Дункана он готов сделать что угодно.
Продолжая скакать, Сивиг думал об огромном количестве пандезианских кораблей, понимая, что это будет самая блестящая битва, которую он и его люди когда-то вели в море. Сивиг жил для таких моментов, как этот, когда он прижат к стене, когда шансы невелики. Он оживал, когда ситуация требовала от него быть не просто прекрасным, а также хитрым воином. В конце концов, он был человеком моря, а чтобы выжить перед лицом бури, нужно обладать большой хитростью.