Надо решать быстрее – подозреваемый может забрать с собою ценности и уехать из города. Ищи-свищи его тогда. Главная улика – ценности. Если их найти и боярыня сможет их опознать – дело раскрыто. Только где эти ценности спрятаны? Коли грабитель и убийца умен, в доме и на дворе он ценности прятать не будет. Ежели я его переоцениваю, может на работе припрятать – насколько я помнил по записям, сей мужик был купцом средней руки. Понаблюдать за ним? Времени может уйти много – не один день, вытянуть же могу пустышку. Надо как-то напугать его, встревожить, заставить суетиться. Только вот как? Задействую-ка я своих холопов, нечего им дурью маяться.

Решив так, я быстрым шагом направился к себе домой. Холопы обедали в воинской избе.

Я приказал запрячь в телегу мерина, взять сабли, надеть кольчуги. Шлемы и щиты, равно как и копья – оставить.

Пока холопы запрягали, я схватил со стола кусок хлеба и жадно съел его, запив квасом из кувшина.

Выехали со двора все вместе.

По дороге я объяснил холопам, что от них требуется, и предупредил, что человек вполне может оказаться быстр и решителен в действиях, а кроме ножа на поясе у него может быть – да, скорее всего, и есть – засапожный нож. Если он попытается сбежать – убивать нельзя. Покалечить, ранить – это не возбраняется, но мне он нужен живым, чтобы мог говорить. Не привезу же я к воеводе хладный труп! Этак я любого могу убить и заявить, что он тать. Нет, коли заставили взяться за дело – привезу доказательства в виде живого пленника и желательно ценности.

Мы подъехали к дому подозреваемого и телегу с холопами поставили напротив ворот. Я же залез на дерево – с него хорошо был виден двор.

– Боярин, – раздался голос Федьки, – повыше поднимись, ноги видно.

Я взобрался еще выше. С дерева открывался отличный обзор дома и двора, только листва мешала.

Припекало солнце, было жарко и безветренно.

Хлопнула дверь, я насторожился.

Купец прошелся по двору, зашел в сарайчик, вышел и направился к воротам. Он открыл калитку и застыл на месте от удивления. Присутствие ратников у его ворот на мгновение его парализовало: лицо резко побледнело, руки бессильно опустились. Не все с ним чисто, ох не все!

И в этот момент ветка подо мной хрустнула, обломилась, и я рухнул вниз. Купец среагировал мгновенно: нырнул назад, во двор, захлопнул калитку, и мы услышали, как щелкнула металлическая задвижка.

– За ним! – заорал я, поднимаясь с земли.

На ногу наступать было больно. Черт, как некстати!

Холопы подпрыгнули, уцепились руками за верх забора, подтянулись и запрыгнули во двор. Кто-то из них отодвинул задвижку, и я, прихрамывая, вошел внутрь.

На крыльце дома шла борьба. Федька оседлал сбитого наземь купца и натурально молотил его кулачищами по морде.

– Охолонь, Федя.

Второй холоп залез купцу за голенище сапога, вытащил и протянул мне засапожный нож.

– Вяжите его!

Купца перевернули на живот, сняли с него кожаный ремень, стянули им руки. Я уселся на ступеньки – нога болела.

– Посадите.

Купца посадили, прислонив к стене дома.

– Говорить будешь?

Купец сплюнул:

– Не о чем мне с тобой разговаривать.