Лепехин, откинувшись на спинку сиденья, зашелся веселым детским смехом.

Его напарник недоверчиво скривил губы:

– И что, прокурор такую хуйню подмахнул?

– Конечно, подмахнул! – хлопая себя ладонью по колену, воскликнул Лепехин. – А куда он денется? Думаешь, ему охота у себя в кабинете папки со всяким говном собирать, а потом еще отчитываться о проделанной работе. На хрен надо!.. Давай еще сигарету.

Но Панков неожиданно уперся. Рассказ напарника не произвел на него никакого впечатления, ему, вообще, показалось, что все это Лепехин придумал только для того, чтобы выцыганить у него побольше курева.

– Поехали к ларьку. Пока ты мне тут про писателя баки забивал, у меня сигареты кончились.

– Ты что, не веришь? – отжимая сцепление и включая первую передачу, спросил старший сержант.

– Херня какая-то, – Панков с помрачневшим видом мял в руках пустую пачку из-под сигарет. – Мужик свинье угрожал, она от страха сбежала… Кто ж это в деревне свинье угрожать будет, она ж – домашняя скотина!

Машина медленно выехала на проезжую часть улицы и двинулась в направлении городского рынка, где располагались несколько ларьков, работающих круглосуточно.

Улица в этот унылый ночной час была пугающе пустынной, лишь две неясно вырисовывающиеся в свете тусклых фонарей мужские фигуры маячили вдалеке на тротуаре.

– Панков, ты что, мне не веришь? – завелся старший сержант. – Ты чего, думаешь, я все наврал?!

– А ты думаешь, если я из деревни, так мне можно лапшу на уши вешать? – раздраженно отозвался Панков, всматриваясь в полутемные силуэты за окном. – Вон, два мужика идут. Ты бы им попробовал такую херню рассказать.

– А что? И расскажу! – живо воскликнул Лепехин.

– Ладно тебе, поехали к ларькам.

– Нет, вот давай поспорим, – разгорячился водитель, – если они не поверят, я бутылку водки поставлю, вместе разопьем после дежурства.

– Знаю я тебя, сам все и выпьешь.

– Нет, сейчас мы проверим.

Милицейский «уазик» свернул на встречную полосу, чтобы приблизиться к двум шедшим по противоположной стороне тротуара прохожим.

Одетые в неприметные, почти одинаковые серые куртки, с натянутыми на голову вязаными шапочками, они несли в руках объемистые клеенчатые сумки, широко известные в народе под названием «мечта оккупанта». При виде направляющейся к ним милицейской машины оба втянули головы в плечи и ускорили шаг.

Их поведение должно было показаться Панкову и Лепехину подозрительным, не будь милиционеры так озабочены возникшим между ними спором.

Когда расстояние между «уазиком» и двумя прохожими уменьшилось метров до двадцати пяти, мужчины с сумками внезапно остановились.

– Чего это они? – спросил Панков.

– Сейчас узнаем, – ответил Лепехин, сбрасывая газ.

Один из мужчин нагнулся, быстрым движением расстегнул замок на полосатой клеенчатой сумке, выхватил оттуда короткоствольный автомат, передернул затвор и, не разгибаясь, тут же выпустил длинную очередь по притормаживающей милицейской машине.

Звуки выстрелов разорвали ночную тишину. Пули из укороченного «калашникова» вдребезги разнесли лобовое стекло «уазика», одна зацепила включенную левую фару. Осколки стекла брызнули в разные стороны. К счастью для милиционеров, ни одна из предназначенных для них пуль не попала в цель, лишь острый осколок чиркнул по щеке Лепехина.