– Шон? – проговорила я, не сомневаясь, что все это шутка, проявление его странного чувства юмора.

Он не ответил.

– В комнату, вы обе, – приказал он с холодным безразличием в голосе. – Мы можем сделать все по-хорошему, или вы получите по пуле. Уж поверьте: если вы только пискнете или попробуете драться или просто спорить, я выстрелю.

Я, окаменев, тупо глядела на него. Странное желание рассмеяться по-прежнему щекотало глотку. И тут я увидела глаза Шона: ледяные, бесчувственные – и удивилась, как же не замечала в них этого раньше.

– И уясните себе главное: я не блефую. Ваши тела не найдут еще долго, а к тому времени мы с Эйсом уже перейдем через горы и свалим куда подальше. Терять нам нечего. Итак, девочки, – он внимательно смотрел на нас. – Как будем действовать?

Ледяной страх пульсировал у меня в венах, но я сделала все, как он велел.

Поднявшись из-за стола, оцепенело позволила Шону вывести меня из комнаты. Корби шла прямо за мной, я слышала ее всхлипывания. Я знала, о чем она думала, потому что та же мысль пронзила и меня: сколько времени пройдет, пока Келвин осознает, что мы в беде, и отправится на поиски?

А когда отправится, как будет искать нас, если метет пурга, я, скорее всего, свернула не на ту дорогу и мы далеко ушли от машины? То, что Кэл нас сможет отыскать, находилось за гранью реальности.

Шон провел нас через комнату и рывком распахнул дверь, за которой открылась маленькая кладовка с пустыми пластиковыми полками по стенам. Сперва мне показалось, что от пола до потолка шла водопроводная труба, но потом парень щелкнул фонариком, и я увидела, что это металлический шест. Что-то в нем придавало комнате зловещий вид. На металлической поверхности виднелись царапины, которые могли быть оставлены цепями, которые скользили по ней. Замкнутое пространство переполнял запах несвежей мочи и мокрой псины. Мне пришлось заставить себя не делать дальнейших выводов.

– Держи Корби здесь, – бросил Шон, повернувшись к Мэйсону. – Я хочу поговорить с Бритт наедине.

– Вы не можете так поступать! – пронзительно завопила Корби. – Вы знаете, кто я? Вы вообще представляете, кто я?

Последние слова вышли смазанными – Шон ударил ее пистолетом по лицу, оставив красную полосу на коже.

Я ахнула. По отношению ко мне мой папа никогда не позволял себе ни малейшей грубости. Даже не повышал голоса. С насилием я была знакома только из кинофильмов и телепередач, а вживую видела, как человек ударил другого человека, только один раз. Много лет назад меня пригласили переночевать у Корби, и среди ночи, выбравшись из спальни попить, в темном коридоре я стала свидетельницей того, как мистер Верстеег резко ударил Келвина по голове, сбив сына с ног. Верстеег-старший рявкнул, чтобы Келвин встал и принял наказание как мужчина, но Кэл неподвижно растянулся на полу. Со своего места я даже не видела, дышал ли он. Отец оттянул сыну веки и пощупал пульс на шее. Потом отнес в кровать. Я бросилась обратно в спальню, но заснуть уже не смогла – беспокоилась, в порядке ли Келвин. Хотела даже сбегать проверить, но что, если мистер Верстеег бы вернулся? Я никогда не говорила Келвину о том, что видела, и долгие годы пыталась стереть это из памяти.