Эх… Всему учить придётся.

Мысленно сам себе снимаю баллы за то, что связался с этой проблемной мелкой девчонкой.

Но внутри расползается приятное, жаркое марево. Такого я ещё никогда не испытывал.

И вроде до того, чтобы кончить ещё пиздец как далеко, но мне уже охереть как приятно…

— Ты как?

Глажу пальцами раскрасневшееся личико Марианны, снимая пальцами слезинки, выступившие в уголках глаз. Старался, как мог, растягивал девочку, но всё равно ей было неприятно.

Я бы не хотел причинять ей боли. Хочется поскорее стереть это из памяти отзывчивой крошки, и я сейчас рад тому, насколько она впечатлительная и переменчивая. Марианна хорошее запоминает гораздо глубже, чем плохое, и я собираюсь сделать ей настолько приятно, насколько это возможно.

Утопить в ласке, подарить наслаждение — острое, яркое, запоминающееся, очень взрослое.

Теперь моя девочка перестала быть невинной и мне не терпится показать ей приятную сторону взрослых отношений.

— Тебе больно?

— Чуточку. Скорее дискомфорт.

— Это пройдёт. Скоро…

Этот крошечный миг боли был необходим, без него было совсем никак. Я же не монах и не могу долго сдерживать свои желания в отношении Марианны, итак держался до последнего.

Дальше — только сойти с ума.

— Теперь ты совсем взрослая, Проблема.

— Я… Я… Всё, да?

Задыхаюсь от смеха, колющего лёгкие, и дебильного умиления непосредственностью Марианны.

Может быть, другой бы сказал, что она порет стопроцентную чушь, но мне эта чушь странно нравится. В моей жизни было слишком мало чуши, легкомысленности и доверия без оглядки — такого, каким меня щедро одаривает Марианна, сама того не подозревая.

— Всё? Нет, Проблема. Я только лишил тебя девственности. Но ещё не трахнул. Ты должна кончить…

— А ты?!

— Я не альтруист и тоже хочу кончить.

— Прямо сейчас?

— Нет, дурочка, сначала я как следует, твою дырочку раздолблю, заставлю тебя кричать и только потом кончу.

— Вау… — выдыхает восхищённо и становится красной. — А обязательно говорить… так пошло?!

— Обязательно. Мне нравится, как ты краснеешь и заводишься.

Осторожно целую губы, проведя по ним языком.

Марианна включается в поцелуй, забывается, расслабляется. становится мягкой, как шёлк, в моих руках.

Сладкая, доверчивая…

На конце члена висит нетерпение. Требование двигаться.

Осторожно делаю первый заезд. Ловлю судорожный выдох Марианны.

— Расслабься, крошка. Просто расслабься, а ещё лучше смочи свои пальчики и опусти их.

— Я?!

— Конечно, ты. Давай, побалуй себя и добавь немного огонька…

— Я стесняюсь.

— Неужели ты никогда себя не трогала? — хмыкаю.

— Нет.

— Какая же ты врушка! Хочешь получить ремня за враньё? В угол поставлю… Буду трахать и не дам кончить.

— Хорошо, я себя трогала, — признаётся торопливо. — Но не так, как ты! И точно без всего этого.

— Без оргазма? Значит, баловалась недолго или сразу же шаловливую ручку отдёргивала?

— Второй вариант. Как-то это было… стыдно.

— Со мной тебе нечего стыдиться. Давай.

Анна-Мария медлит, но всё же облизывает свои пальчики.

— Подвигай ими во рту, — прошу. — Поглубже.

Как будто она свой ротик трахает для меня. Цепляю взглядом, таким жадным и нетерпеливым я себя ещё не знал.