– Сколько у вас сейчас воинов?

– Согласно приказу, каждый из нас привел по пять тысяч, – ответил Токтай, настороженно вглядываясь в лицо хана.

– Хорошо. Пусть они будут готовы выступить в поход в любой день и час. Я сам поведу их…

Тудай-Менгу подался вперед всем телом:

– Далек ли будет наш путь?

Берке нахмурился. Он не любил, когда его перебивали.

– Нет. Всего два дня потребуется, чтобы увидеть лицо врага. Как нам стало известно, отряд беглых рабов находится сейчас на правом берегу Итиля, в Черном лесу. Мы окружим его и подожжем бор…

Тудай-Менгу весело рассмеялся:

– Выходит, нам придется поджарить живьем и двух красавиц!..

Токтай никак не отозвался на слова нойона. Лицо его было серьезно:

– К чему напрасно жечь лес? Рабов не более двух тысяч, и наши храбрые воины легко справятся с ними.

Берке отрицательно покачал головой:

– Наши воины привыкли сражаться на конях, лес не место, где они смогут показать свою удаль. Среди же рабов много орусутов, булгар. Они привыкли к лесу, умеют биться в пешем строю и при нужде проскользнут мимо любого заслона. Мы поступим так, как сказал я. Огонь поможет нам сделать то, что не смогут сделать воины.

– Пусть будет так, – согласились нойоны.

– Идите готовьтесь к походу. И пусть уже сегодня в сторону Черного бора отправятся арбы с тридцатью бурдюками, наполненными горючей китайской смесью.

Тудай-Менгу и Токтай поклонились хану.

Черный лес тянулся широкой лентой по высокому итильскому берегу. Могучие дубы, красивые стройные сосны, белоснежные березы переплели здесь свои ветви, образовав непроходимую чащу.

Отряд Салимгирея, укрывшись в темной глубине леса, совершал отсюда набеги на монгольские отряды и проходящие мимо караваны, везущие дань, собранную с орусутских и булгарских земель.

Воины прорубили в чаще узкую тропу, по которой могли проехать только два всадника, и по ней выходили на степные просторы, по этой же тропе возвращались в свой лагерь.

Салимгирей не собирался долго задерживаться здесь. Место хотя было и удобное, но легко уязвимое из-за того, что полоса леса была неширокой. Он ждал только той поры, когда совсем обсохнет степь, а реки войдут в берега.

Молодой батыр, предводитель отряда вольных кипчаков Жаган, с которым они подружились зимой, звал Салимгирея в глубь степи, на берега Яика, подальше от ханской ставки. Там кочевали близкие ему по крови кипчакские роды, и можно было рассчитывать, что они не выдадут беглецов.

Салимгирей знал, что отныне ни ему, ни его людям никогда не узнать спокойной жизни. Рано или поздно хану донесут, где они скрываются, и беспощадная длинная рука Орды вновь протянется к ним.

И все-таки уставшим от постоянных стычек и преследования людям требовался хотя бы недолгий отдых. Жила и тайная мысль: быть может, отряд удастся пополнить новыми воинами и сделать его еще более грозной силой.

Нойоны Берке умели удачно выбирать время.

Ведомые лазутчиками, десять тысяч монгольских воинов прибыли к Черному лесу за полночь. Кольцо вокруг беглецов сомкнулось.

Умеющие пользоваться горючей смесью китайцы, находящиеся на службе у хана Берке, определили направление ветра и быстро сделали свое дело, вылив содержимое бурдюков в нужных местах.