Страж ворот позвонил куда-то, пришлось прождать еще десять минут. Потом — вниз, к воротам спустился невысокий, худощавый человек лет сорока в штатском, довольно приличном костюме. Он взял синий паспорт Николая, пролистал, присвистнул.

— Ты откуда, парень?

— На такси приехал! — зло огрызнулся Николай. Он был зол, голоден, он устал и еще ему казалось, что он только что что-то упустил. Поэтому — настроение у него было премерзким…

— Вот ё-мое…

— Ты давай, пусти меня, дядя… пока сам не зашел.

— Да ты не выступай… — устало сказал охранник — сейчас позвоню, пришлют за тобой, кого надо, там и разбирайтесь. Мне оно больно надо, на себя ответственность брать. Может ты террорист какой, либо там кто…

И тут — я вас туда не посылал. Гады…

Охранник пошел звонить, а Николай так и остался переминаться у забора. Через минут пятнадцать — спустившийся низенький полковник[27] пригласил его следовать за ним.

Вещи у него так и не досмотрели. Они поднялись на второй этаж, было чисто, работали кондиционеры, хотя обстановка была бедненькой. Как потом узнал Николай — чисто было оттого, что мыли жены офицеров, за места уборщиц, подавальщиц, поварих шла настоящая драка, потому что за них тоже полагались чеки, а работать на сирийцев было нельзя.

Кабинет был небольшой, какой-то странной формы, угловой. Стол, стулья, сейф, портрет Соломенцева, вся такая парафеналия. Кондиционер громогласно жаловался на свою судьбу, но все же наполнял помещение какой-никакой прохладой…

— Ты откуда, друг мой любезный? — спросил полковник — документы давай…

Сдерживая гнев, Николай протянул документы.

— Ага… по десятой линии…

— Да.

— А что… без назначения?

Николай пожал плечами.

— Что дали.

— Ты кто по ВУС у нас?

— Сто семь восемьсот сорок семь[28].

Полковник моментально посерьезнел.

— Ого! Оттуда что ли?

— Это откуда?

Полковник вздохнул.

— Ты мне характер свой тут не показывай, рэмбо. Я два года в Кандагаре отпахал, повозил вашего брата.

Вертолетчик, видать. Николай потеплел душой: братишка. Категория «братишка» появилась совсем недавно, это были те, кто отслужил в Афганистане. Озлобленные, опаленные войной, часто брошенные женщинами, отвергнутые обществом, они не доверяли никому и ничему. Только своим, тем, кто был рядом, когда они умирали. А вертолетчик — для спецназа категория особая, зачастую от вертолетчиков зависело — обойдутся малой кровью или погибнет вся группа.

— Извините, товарищ полковник…

— Да чего там… — полковник достал какой-то гроссбух — приехал, так приехал. Добро пожаловать. Видимо, направление на тебя спецсвязью придет.

— Может быть…

— Гэвеэса нет сейчас… и завтра не будет, поэтому, представлять тебя пока некому. И начфин уже уехал. Давай так, я тебя приму, с чем надо ознакомлю, завтра аттестат в финчасть сдашь. И смотри, чтобы не нагрели — а то желающие за день твои чеки в карман положить тут найдутся! Ты уже заселился?

— Никак нет, тащ полковник.

— Поедешь со мной. Места есть, заселим, а потом уже порешаем, честь по чести. Хоп?

— Хоп,[29] — повеселел Николай — тащ, полковник, а гэвээс где? На израильской границе?