Улицы Качалова, Герцена, Воровского, Щусева, Жолтовского, Алексея Толстого, Наташи Качуевской, Горького… Из всего этого многообразия названий теперь, увы, ничего не осталось. Даже площади Восстания и Маяковского переименовали. Хорошо это или плохо – я не знаю. По моим ощущениям – плохо, поскольку я вырос в тех, советских названиях и, когда с домов сдирали таблички, было чувство, что уничтожают мое детство. С другой стороны, хорошо, что улицам вернули их исторические названия. Единственное, что осталось со мной во все времена, – это Вспольный переулок. Мы по нему ходили с Булей гулять на Патриаршие пруды. Кстати, только году в 1990-м в какой-то газете я прочитал, что отныне Пионерским прудам возвращено историческое название – Патриаршие. Никто и никогда в нашей старой Москве семидесятых-восьмидесятых не называл эти пруды Пионерскими! Всегда все говорили исключительно «Патриаршие»! Гуляли мы на Патриках всегда очень интересно, потому что там было много детей и много места для беготни. С криками и визгами, стаей, мы неслись по дорожкам мимо скамеек с чинно сидящими пенсионерами, причем я помню, как одна из милых бабулек говорила почти басом какой-то девочке, что бегала вместе с нами: «Деточка! Ну ты же девочка!» Когда потом, спустя много лет, я услышал эту историю вновь – у меня отвалилась челюсть! Рассказывала мне ее моя средняя жена, а их пока у меня было три – старшая, средняя и младшая, – так вот средней моей жене та бабулька и говорила эти слова! А звали бабульку Фаина Георгиевна Раневская.

На Вспольном переулке была, да собственно, есть и сейчас одна из самых «крутых» и «пафосных» московских школ. 20-я спецшкола, нет, не для умственно отсталых, а наоборот, для умственно одаренных детей с непростыми родителями, всегда была пределом мечтаний многих москвичей. Какими только способами не пытались пристроить туда своих чад несчастные папаши и мамаши! Когда пришло время определять меня в первый класс, родители долго думали, что делать. Прописан я был на Качалова у Були, но большую часть времени жил с мамой и папой на улице Горького, где обитали предки моего отца. (Квартиру № 68 в большом, сталинском семиэтажном доме на углу с Васильевской улицей мой дедушка авиаконструктор Павел Цыбин получил в 1946 году, как только новостройку приняли в эксплуатацию.) После долгих колебаний решили, что в 20-ю школу я не пойду. Слишком много блатных детей, а это точно повлияет на мое воспитание. Поэтому отдали меня в другую спецшколу, № 22 на Большом Кондратьевском переулке около Тишинской площади. С Качалова можно было дойти до нее и пешком, но я категорически отказывался топать в «такую даль» и с удовольствием ездил на двух троллейбусах. На улице Герцена, теперь Большой Никитской, была остановка 5-го и 8-го маршрутов. На них я доезжал до зоопарка, пересаживался на 66-й и, добравшись по Большой Грузинской до Тишинки, приходил в школу. Я обожал жить на Качалова, 16 и вот так ездить на учебу, потому что в месте пересадки был не только зоопарк, но и детский кинотеатр «Баррикады», где показывали исключительно мультфильмы! Я зависал в нем на несколько сеансов подряд, чем доводил несчастную Булю, а то и маму, до сердечных приступов. Мобильных телефонов тогда не было, и понять, куда исчез ребенок, было невозможно. Мне круто влетало, но на следующий день повторялось то же самое и родители забирали меня от Були в квартиру на Горького, чтобы исключить из пути в школу транспорт, кино, животных и прочие соблазны.