«Нистру» был беспросветным аутсайдером чемпионата. За весь сезон команда набрала десять очков (три победы, четыре ничьи и двадцать семь поражений) и благополучно вылетела из Высшей лиги. Считалось, что выиграть у «Нистру» легко. Особенно такому великому (хотя и испытывающему некоторые затруднения) клубу, как московское «Динамо».

Пошел сильный дождь.

На трибунах собралось три с небольшим тысячи болельщиков.

«Динамо» било пенальти. Не забило. Вратарь отбил.

Потом «Нистру» бил пенальти. Забил.

Первый тайм так и закончился – 1:0 в пользу «Нистру».

«Динамо» играло очень плохо. Просто отвратительно. «Нистру» – не лучше.

Во втором тайме «Динамо», в судорогах и муках, забило два гола и выиграло со счетом 2:1. Один гол забил Газзаев, он тогда еще играл.

Дождь, серое небо, голубые с белым трибуны, яркий свет прожекторов, зеленое поле, унылая, нудная, жалкая игра.

Как это было прекрасно!

Проникся какой-то странной жалостливой симпатией к «Динамо» – к этой неуклюжей, нелепой команде со славным прошлым, играющей на таком красивом стадионе с бело-голубыми трибунами. Подумалось, что когда выигрывает какой-нибудь «Спартак» или киевское «Динамо», в этом нет ничего необычного, это в порядке вещей, и радоваться таким победам бессмысленно. А когда выигрывает убогое «Динамо» (Москва) – это редкость, редкая радость, удивительное, в сущности, событие. И еще подумалось, что выгодно и хорошо быть болельщиком не очень сильной команды, потому что радость от ее побед никогда не приедается, ведь это так редко случается. И стал болеть за московское «Динамо».

Потом «Динамо» стало играть гораздо лучше, и постепенно, с годами, очарование убожества сошло на нет. Но все равно, все равно.

Поздними летними вечерами, когда темнело, в Тушино становилось тревожно. Это из-за зелени, распространившейся кругом. Не такая тревожность, какая возникает из социальных опасений (опасно идти, боязнь воров и бандитов), а другая, совершенно иррациональная. Эта тревожность невидимыми волнами распространяется от кустов, от крон деревьев, такую тревожность всегда чувствует городской житель вечером на природе, в воздухе витают сущности, связанные с кустами, лесом и природой, и становится не по себе, хочется сидеть в освещенной комнате, смотреть телевизор, лежать в постели, пить чай, смотреть телевизор, отгородиться цивилизацией от зловещей зеленой природы, потому что за окнами очень темно и тревожно.

А летними жаркими днями, когда никого нет во дворе и нечего делать, наступало ленивое оцепенение. Жарко, песок, деревья. Лето. Хотелось просто тупо стоять и не двигаться, или сидеть, или лежать, не двигаться и ничего не делать. Или сесть на качели и медленно, равномерно раскачиваться долгими летними жаркими днями.

Жаркий летний день, воскресенье. Во дворе никого нет. Выглянул в окно, посмотрел налево, туда, где Туристская улица. Неподвижный жаркий воздух. Людей не видно. Среди вязкого летнего морока по Туристской улице едет одинокий 96-й автобус. 96-й автобус плывет в летнем желто-голубом мареве, и больше ничего не слышно, только этот знакомый, впитавшийся в стенки черепа тянущий, ноющий звук, характерный для автобусов «ЛиАЗ». Автобус скрывается за углом дома, и долго еще разносится эхо, долго еще слышен этот тянущий, вытягивающий жилы звук.