Но то наш дворовый дядя Витя, а то безногий старик, который не был сумасшедшим и явно многое повидал. Даже здоровенные, все в синих зэковских наколках грузчики с рынка разговаривали с ним уважительно и всегда оставляли полстакана водки после своих вечерних посиделок. Другим же они спуску не давали и могли послать по матери и тетку с семейной авоськой, и народного артиста, коих на Ленинградский рынок захаживало немало в силу близости к этому району домов, выстроенных советской властью для работников пера и сцены.

А еще дядя Паша восхитительно талантливо гонял голубей. В дальнем углу рыночной площади, ближе к кинотеатру, жалась к домам старая голубятня. Тогда их в районе было много. Некоторые остались со времен Фестиваля молодежи и студентов 1957 года, другие существовали, говорят, еще с дореволюционных времен. Местные рассказывали, что сюда приезжали выбирать голубей со всей Москвы. Район, расположенный за Петровско-Разумовским парком и зоной городских дач, славился своими голубями. Сейчас от этого времени остались одни воспоминания да фотографии.

Голубятня у рынка уступала разве что только своей сопернице у Цветковского пруда, что притаился на задворках Большого Коптевского проезда, на месте уже не существующей улицы. Там и голубятня была побольше, и голуби попородистей, и хозяин побогаче. Но смотреть, как гоняют голубей, всегда приходили к дяде Паше: так, как это делал он, не умел больше никто.

Сам забраться на верхотуру к голубям инвалид, конечно, не мог и неизменно задействовал кого-то из местных мальчишек, которые с радостью помогали в этом деле, да и покормить из своих запасов белых крылатых красавцев не чурались. Иногда и взрослые с не меньшим удовольствием участвовали в этом процессе.

Дядя Паша гремел на своей тележке в сторону голубятни, а ее обитатели, издали узнававшие привычную «поступь командора», начинали беспокойно и нетерпеливо гулить и бить крыльями, предвкушая краткие минуты свободного полета.

Мальчишка-напарник брал у дяди Паши ключ, постоянно висевший под рубашкой на потемневшем от пота и частых касаний шнурке, и лез открывать окошко, возле которого уже грудились голуби. Они распихивали соперников, чтобы первыми добраться до хозяина и сесть ему на плечи или на голову. Дядя Паша поглаживал птиц своими грубыми, почерневшими пальцами с распухшими костяшками, что-то неожиданно ласково тихо бормотал, а потом вдруг резким движением встряхивал всю эту кишащую кучу перьев с себя и покрикивал: «Ну, хватит, хватит». Однако было видно, что весь процесс доставляет ему огромное удовольствие.

Затем он снимал с губы папиросу, зажимал ее в горсти пальцев, а другую руку подносил ко рту, засовывал два пальца между щербатых зубов и издавал неожиданно громкую и мелодичную трель. Этот посвист знала вся округа и тут же поднимала голову к небу: сейчас полетят.

И действительно, все голуби как по команде взмывали в небо и делали первый тренировочный круг. Пока еще невысоко и недалеко, но дядя Паша требовательно и уже гораздо резче свистел еще раз, и все его подопечные будто просыпались и взмывали выше, облетая круг за кругом весь район – от «Сокола» до «Аэропорта», а в иные дни долетая и до Тимирязевского парка.