– А ты разве с ним знакома? – удивилась Рита.
Чичи не ответила. Рита последовала за ней по коридору до самой кухни.
– Кухня – центр всего, – прошептала Чичи. – Отсюда даже на сцену можно попасть.
– А ты откуда знаешь?
– Мария Барраччини работает здесь официанткой, она мне кое-что рассказала.
– То есть ты уже все тут разнюхала? – округлила глаза Рита.
– Ага, никогда не пропускаю фильмов с Мирной Лой[16], – ухмыльнулась Чичи.
Рита пошла за Чичи через раскаленную гостиничную кухню. Это был настоящий конвейер, только очень беспорядочный, исполнявший своеобразную симфонию из лязга, треска, шипения и выкриков; шеренга поваров переворачивала стейки на гриле, подбрасывала креветки на сковородах среди вспышек пламени и выуживала сеточки с моллюсками из пышущих паром алюминиевых кастрюль, в то время как официанты составляли на подносы белые тарелки с готовыми блюдами. Занятые грязной посудой поварята были так загружены работой, что едва обратили внимание на Чичи и Риту, пробиравшихся мимо раковины.
– Надеюсь, от меня теперь не несет жиром из фритюрниц, – заволновалась Рита, обмахивая свои рукава. – Я надушилась «Убиганом». А вдруг этот чад его заглушит?
– Все в порядке, мы ведь там не задерживались, – успокоила ее Чичи.
Они шли по длинному коридору, одна стена которого была увешана афишами прошлых танцевальных вечеров, а другая являла собой вереницу закрытых дверей. Чичи трогала каждую дверь, проходя мимо, будто пытаясь угадать, кто стоит за ней. Из дальнего конца коридора доносились звуки настраиваемых инструментов, на последней двери висела написанная от руки табличка «ОРКЕСТР». Чичи наклонилась поближе к замочной скважине, прислушиваясь к гаммам и трелям духовых, заглушавшим разговоры в комнате. Коридор заканчивался дверью на веранду. На ней красовалась надпись «ПЕВЦЫ».
– Наверняка он там, курит вместе с солистами, – прошептала Чичи, толкая сетчатую дверь. Опоясывавшая этаж веранда пустовала, за исключением столика с зеркалом, подготовленного для коррекции макияжа, пары плетеных кресел и – двух силуэтов, мужчины и женщины, которые наслаждались минутой уединения.
Женщина примостилась на перилах веранды, а мужчина прижимал ее к себе, обвиваясь вокруг нее, как сорняк, душащий розу. Он страстно целовал ее шею; его каштановые кудри упали на лоб, и женщина их поправила. Ее руки опустились на его шею, затем на плечи, и она начала их массировать, как будто месила тесто для лапши. Чичи и Рита переглянулись и снова уставились на пару.
Женщина захихикала и отодвинулась, заметив, что на них вытаращились две незнакомки. Ее нога, ловко обвившаяся вокруг талии мужчины, сползла вниз по его ноге, а светло-зеленая лайковая туфелька соскользнула со ступни и свалилась на пол. Молодой человек поглядел на туфлю, затем через плечо – на Чичи и Риту.
– Простите! – выпалила Чичи, вытолкала Риту с веранды и захлопнула дверь.
– Пошли отсюда! – скомандовала Рита.
Девушки пустились бежать. Они пронеслись по коридору, через кухню, вылетели из кухонных дверей и не останавливались, пока не оказались снова в бальном зале.