Вдруг Сабина похлопала меня по плечу. Я посмотрела на нее. Она улыбнулась и протянула мне сложенный листок бумаги.

«Она хочет мне все объяснить, — подумала я. — Может быть, даже попросить прощения за то, что не заметила меня во дворе».

— Ничего страшного, — уже хотела сказать я, но тут Сабина наклонилась ближе и прошептала:

— Это Фанни. Передай.

Моих слов она все равно бы не услышала: в ушах у нее были наушники от плеера. Сам плеер Сабина засунула в парту, подальше от глаз Гуниллы, а проводки наушников спрятала в своих длинных волосах.

Фанни сидела слева от Юнаса. Она уже смотрела на меня, она знала про записку. Я потянулась через Юнаса и передала ей листок. Она развернула его, засмеялась, написала что-то на обратной стороне. Снова сложила, но мне не дала, сразу бросила Сабине.

И промахнулась. Листок упал на пол примерно в метре от парты Сабины. Сабина хотела поднять бумажку. Но записка лежала далеко, и чтобы ее достать, Сабине пришлось наклониться на стуле.

Гунилла выключила магнитофон прямо посреди музыки. Кто-то вздохнул. Наверное, Карин.

— Сабина! В чем дело? Неужели нельзя посидеть спокойно?

Гунилла произнесла это ледяным голосом. Она терпеть не может, когда кто-то мешает слушать музыку.

— Ни в чем, — пробормотала Сабина, которой все-таки удалось дотянуться до листка и засунуть его в кроссовку. Если Гунилла не в духе, она может отобрать записку и прочитать вслух перед всем классом.

Гунилла подошла к парте Сабины. И увидела черные проводки, тянущиеся от парты к ушам Сабины.

— Сколько раз тебе говорить: в классе нельзя надевать наушники. Сейчас мы слушаем музыку вместе!

Гунилла умеет так сказать «вместе», что хочется убежать куда глаза глядят и спрятаться от всех где-нибудь в шкафу.

Она хотела снять с Сабины наушники. Сабина зажала уши руками.

— Вы не имеете права меня трогать. Это запрещено законом!

— Сейчас же сними — или я тебя отведу к директору! — рявкнула Гунилла.

Сабина сняла наушники и положила на парту. До меня донеслась знакомая мелодия — итальянский певец, забыла, как его фамилия.

Гунилла открыла парту и выключила плеер. Потом взяла его и вернулась за учительский стол.

— Что вы делаете! Это мой плеер! — запротестовала Сабина, хотя прекрасно знала, что получит свой плеер назад, когда закончатся уроки. Такое случалось и раньше.

— Достаньте тетради по математике, сказала Гунилла.

Фанни подняла руку.

Фанни может возражать Гунилле, спорить с ней, Гунилла ей все прощает. Ведь Фанни отличница.

— Да, Фанни?

— А музыку дослушать нельзя?

В другой день Гунилла, наверно, включила бы магнитофон. Но не сегодня.

— Нет. Откройте одиннадцатую страницу.

Но ребят уже было не остановить. Теперь рукой тряс Эмиль.

— А рассказать, про что думал, тоже нельзя?

Гунилла вздохнула.

— И про что же ты думал?

— Ни про что, — ответил Эмиль, и все засмеялись.

— А кто-нибудь думал? — спросила Гунилла.

Руку подняла только Карин.

— Флейта звучала печально. Особенно в средней части. Как будто хочет чего-то и одновременно боится. Потом настроение стало более светлым. Жалко, что мы до конца не дослушали.