После смерти сестры и дяди, после опалы, в которую угодила их семья, ненависть к Ару стала её опорой. Его слова "Никто в этом мире никого не жалеет. Ты или сильная, или — никто" словно бы отпечатались клеймом, они всегда крутились на самом кончике её языка, они создали её такой, какой она стала. Ири всем сердцем хотела бы сказать, что была равнодушна к Ару Серому, что не искала с ним встречи, но это была бы ложь. Правда же оказалась настолько сложной, запутанной и многогранной, что драконица не была готова признавать её ни сейчас, ни в обозримом будущем.

И ей с самого начала стоило сравнить ту бурю чувств, что она испытывала к Ару, с равнодушным раздражением, которое вызывал Эт. Так нет же, морочили друг другу голову, как два идиота! Даже стыдно теперь, понятно же, что ничего серьёзнее хилого побега меж ними не расцветёт (и то вряд ли).

Драконица вздохнула. Ихор, словно почувствовав неладное, осторожно погладил её по голове под изумленными, испуганными и восхищенными взглядами хуторчан. Ири прикрыла глаза, размышляя.

Хотелось забрать человечка с собой, Обрести его.

К сожалению, как это бывает часто, реальная жизнь была не настолько проста. В свете скорого приезда дедушки, проблем с Матерью Соли и прочих сложностей Ири отчетливо понимала: спешить с решением нельзя. Лучше вообще дождаться, пока Алый Старейшина покинет Чу, и посмотреть, к каким результатам приведёт его визит.

Решено! Завтра утром она поговорит с Фьордом касаемо охраны для хутора. Завтра… А сегодня можно самой остаться здесь, благо истинный устроился под боком, прижавшись к её шкуре, а местным дракон скорее нравится, чем нет.

Вон, например, какая-то малявка из компании, которую Ири сначала приняла за сборище оживших мертвецов, подбирается по-пластунски к её хвосту. И не боится, скажи ж ты! А ведь драконица чуть не испепелила странных тощих существ, кожа которых наводила на мысль о мертвяках недельной давности. Хорошо, что в последний момент успела просканировать им ауру, прислушаться к жизненным процессам, дабы убедиться — странные иномирцы скорее живы, просто не особенно эстетически привлекательны. Но уродство — не преступление, оно наоборот говорило в пользу несчастных: лже-живые, которые ненадолго могли обмануть даже дракона, зачастую принимали обличье максимально безобидное.

Пока Ири размышляла о привратностях жизни в Чу и живых мертвецах, девочку на подступах к её хвосту перехватил какой-то старший родственник. Уже хорошо! Зевнув, Ири вслушивалась в резкую речь Ихора и Паолы, а после и вовсе положила голову на лапы. Рядом с парой ей уютно… или это улыбчивый Ихор таков, что рядом с ним комфортно всем? Его голос звучал легко и уверено, он помогал устроиться поудобнее беременной девушке, общался знаками с самым старым из недомертвецов, совещался с Паолой, перемигивался с орком, источая тепло — то самое, которого так не хватало этим потерянным существам.

И было так хорошо просто лежать, слушая его голос, глядя, как улетают в небо искры, наслаждаясь тем, что не нужно — слов, сложностей, оправданий. Ири подумала, что Ар был ветром, что силился погасить пламя, но только раздувал сильней. А Ихор, наверное, камин… или вот этот вот костер. Дом для огня.