— Лучше обращаться с такими напитками осторожно, — посоветовал Кич, доставая из верхнего кармана стеклянную соломинку и делая осторожный глоток из своей кружки.

— Угх, — только и мог произнести Джанер.

— Ром из морского тростника, — пояснил Кич.

— И ты можешь это пить? — удивился Джанер, когда дыхание восстановилось.

— Мой желудок атрофирован, но система фильтров может удалять примеси из спиртных напитков. В моих сосудах течет жидкость на основе спирта.

— Почему ты всегда пьешь через соломинку?

— Мои губы достаточно эластичны, чтобы имитировать речь, но они не могут плотно сжаться.

— Ага, у тебя потечет изо рта. Кич размеренно кивнул.

— Тогда как ты говоришь? — Джанер не в силах был сдержать свое любопытство.

Рейф постучал по закрывавшему половину лица шлему.

— Звук генерируется здесь. Благодаря тому, что мои губы могут шевелиться, создается полная иллюзия.

Джанер кивнул и сделал из кружки более осторожный глоток. Он заметил, что бармен не сделал ни одного хода на доске с момента начала их разговора. Понятно, не хотел пропустить ни слова из столь увлекательной беседы!

— А как насчет вкуса?

— Приемник вкуса, установленный в нёбо, передает информацию на миметический компьютер стимулятора и на то, что осталось от моего органического мозга.

— Но ты не становишься пьяным?

— Нет, не становлюсь, и не считаю это недостатком. В большинстве ситуаций считаю благоразумным сохранять ясный ум.

Кич делился этой информацией совершенно беспристрастно. Джанер между тем разглядывал рейфа, обдумывая услышанное. Его собеседник был до некоторой степени живым, потому что у него функционировала часть органического мозга. Другую его часть составляли записи прежних мыслей: она использовалась как программа для стимулятора. Таким образом, Кич был трупом, способным передвигаться, благодаря управляемым ИР киберсистемам.

— Почему ты не выбрал имплантацию на шасси голема? — спросил Джанер.

— Это — мое тело, — сказал Кич и сделал очередной глоток, как будто счел ответ достаточным.

Джанер наблюдал за ним, а разум Улья воспользовался моментом, чтобы вмешаться:

— Приверженцы культа Анубиса считают физическую жизнь священной, а единственной истинной жизнью — жизнь тела. Возможно, Кич тоже так считает, хотя я в этом сомневаюсь.

Джанер не успел попросить разум прокомментировать последнее замечание, потому что в бар, как сбившийся с пути бульдозер, ворвался капитан Рон.

— Попутного всем ветра!

Подойдя к стойке, он осушил свою кружку одним глотком, затем стукнул ею по стойке так сильно, что подпрыгнули доски. Бармен подождал, пока осядет пыль, и наполнил кружку снова. Джанер заметил, что ее поверхность блестела, как металлокерамика после поверхностной закалки. Очевидно, обычный оловянный сплав не мог выдержать подобного обращения.

— То, что нужно, — сказал капитан.

Джанер посмотрел на Рона с уважением к выносливости его кишечника и сделал маленький глоток из собственной кружки.

— Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы вмешались в драку, — сказал он и часто заморгал от выступивших на глаза слез.

— Не люблю жуликов.