А еще в Израиле живет моя приятельница Алла, с которой в Москве мы были лишь шапочно знакомы, а теперь дружим. Анна готовит фантастически, особенно лазанью, но мне такие кулинарные подвиги не под силу. Однако главное, что надо сказать о ней – она вырастила сына, знаменитого израильского пианиста Бориса Гильтбурга.

Между тем для детей галактики наступали новые времена. Перестройка. И вот уж тут духовная пища поистине возобладала над всем остальным и насыщала, пожалуй, ничуть не хуже! Ну что в самом-то деле значит отсутствие, допустим сливочного масла в сравнении с тем, что в свет начали выходить книги, которые мы читали тайком, либо и вовсе не читали и даже не чаяли прочесть, как, например, роман Гроссмана «Жизнь и судьба», считавшийся безвозвратно утерянным в недрах КГБ! В каждом толстом журнале появлялось что-то, заслуживающее внимания и мы, боясь, что этот источник вот-вот прикроют, запоем читали, выписывая по пять толстых журналов – надо было успеть все проглотить… Стало трудно собираться в компании – непременно возникали политические споры, доходившие чуть не до драки. Раньше, в определенном кругу, люди были настроены более или менее одинаково – что-то я не помню больших поклонников советской власти. И хотя подобное «единомыслие в России» никто, конечно, не вводил, но жизнь в галактике свое дело сделала. А тут вдруг такие баталии стали разгораться – ой, ой, ой! Люди, от которых и не ждешь столь бурного темперамента, вдруг открывались с новой, далеко не всегда лучшей стороны. К счастью, мои ближайшие друзья были и моими единомышленниками. Но дефицит продуктов становился уже угрожающим. Люди начали делать серьезные запасы, что было нелегко. Возникли и новые блюда – кто-то научился делать дома сыр, кто-то солить мороженую рыбу, в обиходе появилась «карточка покупателя». Очереди, проклятие советских времен, становились все длиннее и как-то безнадежнее. В городе появились толкучки. Особенно мощная толкучка образовалась у Рижского рынка. По-своему это было даже интересно. Идешь сквозь плотную толпу и смотришь только направо, дойдя до конца, поворачиваешь назад и опять смотришь направо. Купить там, казалось, можно было все, что угодно. От краски для волос до зимних сапог и маргарина. Постепенно толкучки расползались по городу. Помню, мне нужно было купить ко дню рождения маргарин для теста. Я поехала к «Детскому миру». Не сразу, но купила пачку. Когда дома развернула ее, оказалось, маргарин слегка уже заплесневел. Ничего, срезала плесень ножичком и пустила в ход. Пирог получился отличный! Майонез тоже был проблемой. Иногда его давали только в обмен на баночки из-под майонеза же. Баночки таким образом тоже стали дефицитом. Однажды я заглянула в рыбный магазинчик в соседнем доме, там давали разливное подсолнечное масло. Чтобы его купить, надо было иметь тару. Я помчалась домой, взяла бутылку из-под вина, и стоя в очереди, ощутила острейший приступ зависти, вообще-то ни в малейшей степени мне не свойственной: впереди стояла женщина с двумя пластмассовыми бутылками. Чистенькие, невесомые, с откручивающейся пробкой, просто мечта хозяйки! Судя по одежде, дама часто бывала или даже живала за границей. И вся очередь с завистью косилась на нее.