Кстати, благодаря Стасику в моей жизни открылась новая страница – грузинская. Впервые вся наша семья попала в Грузию, нет, не в Грузию, а именно в Тбилиси, благодаря Стасику. Нас пригласила туда его подруга детства Нита Табидзе, дочь знаменитого поэта Тициана Табидзе, погибшего в сталинских застенках. Мы остановились в ее огромной квартире на улице Гогебашвили и в полной мере познали прелести грузинского гостеприимства. С тех пор я горячо люблю Грузию и грузинскую кухню, хотя сама Нита вообще, по-моему, не умела готовить. Женщина сказочной доброты и широты сердца, она за несколько лет до нашего приезда буквально подобрала на улице русскую женщину, Клавдию Ивановну. Нита – как раз родила дочку Ниночку и отчаянно нуждалась в няньке. Клавдия Ивановна растила Ниночку, вела весь дом, но постепенно как-то выяснилось, что она бывшая уголовница. Однако ее преданность ребенку и всей семье не позволила Ните сделать какие-то выводы. Если я не ошибаюсь, прошлое Клавдии Ивановны все-таки в какой-то момент сказалось и им пришлось расстаться. Но я запомнила ее эдакой сноровистой и весьма рачительной хозяйкой, вполне освоившей грузинскую кухню. Мне еще посчастливилось застать ту, старую, грузинскую интеллигенцию, этих поразительных грузинских женщин, показанных в гениальном «Покаянии» Тенгиза Абуладзе. Среди них особенно запомнилась Этери Какабадзе, вдова замечательного художника Давида Какабадзе. Удивительно красивая, тонкая, умная, образованная. Потом я неоднократно бывала в Тбилиси, у меня до сих пор есть там подруги. Мы в силу многих известных обстоятельств видимся крайне редко, но всегда встречаемся так, словно нас не разделяют годы и границы.

Как-то в новогоднюю ночь в доме Пастернаков я увидела дивной красоты девушку, ее лицо напоминало персидскую миниатюру. Из сверстников там была только она, и мы подружились с первого взгляда. Ее звали Тамрико, и приехала она в Москву учиться музыке. А в дом Пастернаков ее привезла все та же Нита.

Потом, бывая в Тбилиси, я всегда останавливалась у Тамрико и обожала ее маму, Веронику Ивановну, урожденную Туманишвили. Тамрико всегда была и осталась слегка томной, не слишком собранной, а тетя Вероника отличалась бурным темпераментом. Помню, как-то отец Тамрико, чудесный Георгий Николаевич, Гоглик, сказал мне:

– Катико, пожалуйста, сходи с Вероникой на базар, я боюсь после болезни отпускать ее одну, и следи, чтобы она там не устраивала революцию!

Тетя Вероника и в самом деле пыталась все время «качать права», а я говорила:

– Вероника Ивановна, Георгий Николаевич не велел устраивать революцию!

Обладавшая прекрасным чувством юмора, Вероника Ивановна сперва злилась, но потом начала хохотать. Она была очень красива, говорят, в юности ее называли «черная лилия Тбилиси». И она потрясающе готовила! Я кое-чему у нее научилась, но вот ее шедевр «соус ткемали» я даже не пыталась освоить. В те годы в Москве негде было взять все нужное для этой сказки: Помню, я на завтрак у них норовила есть просто лаваш с ткемали к великому возмущению тети Вероники…