– Ты собираешься его слушать? – удивилась она.

– Давай немного успокоимся и послушаем, – предложил Сабитов. – Может быть, он нам скажет что-то дельное.

Она пожала плечами, но не стала спорить.

– В тот день произошли различные события, которые показались мне странными, – начал Дронго. – Сначала посланные сотрудники Николая Антоновича не нашли посылку, за которой их посылали. А затем пропало письмо, которое якобы должно было находиться в референтуре. Даже оказалось, что самого референта, которая обычно и отвечала за письма господина Мальцева, не было на месте. Именно поэтому мы с моим напарником решили, что нужно начать и продолжить расследование.

– Все это глупости, не имеющие никакого отношения к моему покойному брату, – решительно произнесла Клавдия Антоновна. – Что у вас есть еще? Если ничего нет, то вы можете уйти.

– Успокойся, – снова посоветовал супруг, – может, у него действительно появились какие-то подозрения и он хочет их проверить. Пусть сначала задаст свои вопросы. Ничего страшного не случится, если мы узнаем, что именно его интересует и какие вопросы он собирался задавать.

– Ты собираешься выслушивать этого человека? – не поверила Клавдия Антоновна. – И еще отвечать на его неприличные вопросы.

– Давай попытаемся понять, что именно ему нужно, – посоветовал Сабитов.

– Спасибо, – кивнул Дронго. – Я хочу у вас уточнить, не было ли признаков сердечной болезни у вашего старшего брата раньше?

– Я не помню, – сухо ответила женщина, – но у него был диабет и сердце вполне могло подвести. Или какой-нибудь оторвавшийся тромб.

– Вы знали, что у него был диабет, но вместе с другим братом не разрешили отвезти тело в морг и сделать вскрытие. Почему?

– А вы бы разрешили полосовать тело своего брата на потеху студентам медицинского института? – вопросом на вопрос ответила Клавдия Антоновна. – И не забывайте, что мой брат был одним из самых известных политических деятелей нашей страны. Мне не хотелось отправлять его в морг. Это было не нужно. Неужели вы не понимаете, как относятся родные к подобным вскрытиям?

– Разве можно хоронить такого известного человека без решения врачебной комиссии, подписавшей заключение о смерти? – не поверил Дронго. – Насколько я помню, даже Сталина вскрывали и выясняли, от чего он умер. Как и Брежнева.

– Но у них не было сестер-врачей, – возразила женщина, – и никто не мог взять на себя ответственность. И поэтому я взяла на себя всю ответственность. Подумала о несчастной вдове, о моей племяннице Кате. Вы думаете, что мне было легко? Я ведь понимала, на какое сознательное нарушение я иду. Но все закончилось благополучно. И теперь никому не удастся придумать нечто недостойное насчет смерти моего брата. Повторяю, я стояла рядом и видела его тело. Это был обширный инфаркт. Насчет отравления не может быть и речи. Это просто невозможно.

– Вы слышали? – спросил Сабитов. – По-моему, можно закончить наш разговор. И больше не мучить мою жену.

Дронго наконец тяжело поднялся.

– Вы не оставляете мне никаких шансов, – сказал он. И в этот момент снова позвонил телефон. Клавдия Антоновна сняла трубку.