– У вас были хорошие отношения?

– У нас были отношения начальника и секретаря, – холодно пояснила Елизавета Трофимовна, – но я полагаю, он мне доверял. Когда его назначили в Кабинет министров, он сразу предложил мне перейти вместе с ним. И я согласилась.

– Можно личный вопрос? – спросил Дронго.

– Сейчас уже все можно. После его смерти.

– Как лично вы к нему относились? Обычно сотрудницы часто влюбляются в своего шефа. Извините, что я об этом спрашиваю.

– Нет. Я в него не влюблялась, – сухо отрезала женщина, – и, разумеется, никогда не была его любовницей, если вы имеете в виду наши личные отношения. Он доверял мне, но я всегда помнила, что не имею права на ошибку. Он не простил бы мне любую оплошность. И я старалась его не подводить.

– Я не хотел вас обидеть, – мягко произнес Дронго. – А как он относился к своей семье?

– Очень любил свою супругу. И конечно, дочь. Катя была для него смыслом жизни. Потом появилась внучка, и он разделил свою любовь между дочерью и внучкой. Но он никогда не позволял себе расслабляться на работе. Это был почти идеальный руководитель. За столько лет он не допустил ни одного промаха, ни одного прокола. Его очень ценили коллеги и сослуживцы.

– Идеальный руководитель… – сказал Дронго без тени сарказма.

– Да, – кивнула она, – почти идеальный. Такой штучный товар. Сейчас таких уже и не делают.

– А зять? Какие отношения у него были с зятем?

– Нормальные. Ровные, деловые. Хотя всем отцам кажется, что их дочь заслуживает гораздо лучших «принцев». Кстати, его брат – Денис Антонович продвигал родственника и занимался его карьерой. Иногда даже вопреки мнению Николая Антоновича.

– Вы подали заявление об уходе сразу после его смерти.

– Да. Решила, что не нужно там оставаться. Мне два года осталось до пенсии. И я могу провести их в гораздо более спокойном месте. Кроме того, мне было неприятно там оставаться после его ухода. У нового вице-премьера наверняка будет свой личный секретарь. А мне уже трудно привыкать к другому человеку.

– Я вас понимаю, – согласился Дронго. – Вы помните тот день, когда все произошло?

– Конечно. Никто из нас не ожидал подобного…

– Он когда-нибудь жаловался на сердце?

– Прежде – никогда! Даже если он неважно себя чувствовал, он бы никому об этом не сказал.

– А в тот день?

– Как вам сказать. Нет, он не жаловался. Но я заходила к нему и видела, как он нервничает. Держался за сердце. А потом даже спросил у меня, где можно найти валидол.

– Значит, проблемы с сердцем все-таки у него были?

– Выходит, были. Но только в тот злополучный день. Я так и сказала его брату Денису Антоновичу, когда он появился у нас в приемной. И его сестре.

– И поэтому все решили, что Мальцев умер от инфаркта. Ведь он просил у вас валидол, – мрачно сказал Дронго.

– Там были врачи. Ему пытались помочь, но все было безрезультатно.

– Вы можете более подробно рассказать, как это случилось?

– Конечно. Я сидела на своем месте, когда он позвонил и попросил меня зайти. Я вошла и увидела, как он уже не просто держится за сердце, а энергично массирует грудную мышцу. И очень бледный. Николай Антонович попросил позвать врача. Я выбежала в приемную и сразу позвонила медикам.