— «23», прием.

— Слушаю.

— Убери «карандашей», «горбатые» будут минут через пять. Прием.

— Понял.

— «21-му» помощь нужна?

— Да-да, пусть поддержит огнем.

— Хорошо, помогу «зеленым», но они мешают, — включился Авдеев.

Олег ориентировался в ситуации: его взводу удобней атаковать с севера, но он опасался огня «зеленых». Впрочем, положение союзников на местности мне представлялось с трудом. Связался по радио с начальником:

— «Сосна-18», уберите «зеленых», мешают работе, прием.

— Как мешают, у них своя полоса наступления?

— Опасное соседство.

— Возьми правее.

— Нельзя. Окажусь под огнем сорбозов.

— Тьфу, черт.

Михаил Федорович был раздражен, оно и понятно. Чтобы афганское подразделение отвезти или скорректировать направление его наступления, надо было выходить на командование выше. В таких ситуациях всегда возникали десятки вопросов, согласований, утверждений, а времени до атаки «вертушек» оставались минуты.

— Внимание всем, после атаки вертолетов бросок по команде.

— «17», «горбатые» на подходе, убирай людей, — заревел в эфире Михаил Федорович.

— Всем в норы! «Вертушки»!

Едва упали за дувалы, камни, полуразрушенные стенки, земля вздрогнула от серии взрывов. Оказавшись в яме для замеса глины, из которой производят саманный кирпич, я все же увидел «двадцать четвертых», которые пронеслись над кронами деревьев.

— «17», лежать и не высовываться, еще два захода.

— Понял, «18».

По «148-й» — командирам взводов:

— Бросок по команде! Еще пара заходов, — слова потонули в грохоте «нурсов» следующей пары.

Чем они работают, черти? Земля вздрогнула так, что стенки осыпались рядом.

— «17», «горбатые» работают «каплей».

Ни х…я себе — «вертушки» работали бомбой!

— Внимание, не высовываться!

Прислушался. Улетели? Нет. Звенящее хлопанье приближалось с прежнего курса атаки.

— Лежать!

«Двадцать четвертые» в крутом вираже пролетели над нами и скрылись за пылью, поднятой взрывами «нурсов». Что с противником после атаки боевых вертолётов? Разглядеть невозможно. «Духи» были за глиняной стенкой, где раскинулась роща высоких деревьев. Наступившая тишина прижала к земле, и только отдельные выстрелы гремели, где лежал взвод Олега Егорова.

ФАБ-100 с замедлением взрыва в 14 секунд рванула так, что развалила укрывшую нас стенку, кусками спрессованной глины присыпала разведчиков. Вот это да!

— Живы, «17»? — начальник разведки будоражил эфир.

— Да уж… нормально.

Что ответить Михаилу Федоровичу, если, стоя на коленях, мы стряхивали пыль не только с ушей…

— «17», «горбатые» ушли на заправку. Можно работать, прием.

— Я понял, «18», понял. «Вертушки» ушли? Мы ничего не слышим.

— Да-да, ушли. «Зеленые» отойдут в соседний квадрат.

— Ну и х…й с ними.

— Что, что, не понял?

— Хорошо, что отошли, «18».

— А…

Встав, я оперся на остатки дувала, разделявшего огород на части. В ушах звенело, я практически ничего не слышал.

— «21», «23», вперед, прикрою от «зеленых», прием.

Меня таскало по сторонам — приложило ударной волной.

— Товарищ старший лейтенант, хлебните, — Комков подал фляжку с водой. Плеснув на лицо, я сделал пару глотков.

— Спасибо, Комков. Давайте с Грезиным к перекрестку, мы за вами. Не торопитесь, посматривайте на «зелёных». Поехали.